Имя: Джеймс «Логан» Хоулетт Возраст: 120+ Сторона: X-Men | Avengers | своя Силы: мощная регенерация; когти и скелет укреплены неразрушимым металлом; пси-щиты; обостренные чувства и рефлексы; сверхчеловеческие физ.показатели; мастер рукопашного боя экстра-класса. Фраза: I\'m the best there is at what I do, but what I do best isn\'t very nice.
Сообщений: 29218
Репутация:
127
Фото:
Отправлено: 25.08.11 09:28. Заголовок: Тюрьма на острове в Бермудах 0.1
Неподалеку от Бермудских островов есть маленький, не отмеченный на картах клочок суши, где находится секретная и очень хорошо охраняемая тюрьма для особо опасных преступников. Является более усовершенствованной и совершенно неизвестной общественности копией тюрьмы Алькатрас. Толщина стен в 4 раза больше, чем в других тюрьмах, преобладают одиночные камеры и камеры на 2-х человек, немало карцеров с различными ухищрениями, повсюду камеры, датчики звука, радиоволн и тепла. Двери камер из особого сплава, окна размером тетрадный лист зарешечены из того же материала. Камеры переполнены, душ можно принимать не более двух раз в неделю, пища - самая некачественная. Крысы - настоящее бедствие этого места. Три этажа занимает этот комплекс, под землей находится лаборатория - настоящий кошмар для всех заключенных, в отдельном хорошо охраняемом блоке живет персонал и начальство тюрьмы. Для прогулок выделена особая зона с железным ограждением в два ряда, по которым пущен электрический ток, а между ними находится промежуток с закопанными минами слабого действия, которые не разрушат ограду, но ногу оторвать сумеют. По ночам за пределы территории выпускают целую стаю натренированных собак, которые нападут на любого, кто все же попытается выбраться наружу. Вода по-своему коварна, в скалистой местности не стоит прыгать в океан - внутри все усеяно подводными скалами, хищными рыбами, и это место прослеживается с острова локаторами, которые фиксируют приближение или отдаление любых плавучих средств, людей. Еще никто не сбегал отсюда.
/Нью-Йорк/ - Что-то не так, агент? – заданный вопрос утонул в тишине. Крамер не повернулся, не шевельнулся, так и продолжал смотреть в окно пустого чужого дома, чувствуя буравящий взгляд на своей спине. Он был в отвратительнейшем настроении и впервые за долгое время не собирался скрывать это от начальства. Понимая, что в конце концов ему все-таки придется подчиниться, он устало выдохнул, опустил голову и, чуть развернув плечи, покосился на сидевшего позади него человека. - Герр Гросс, я… Я прошу снять меня с этого задания и взять кого-либо другого. - Это невозможно, Эрих, ты прекрасно знаешь, почему. Я не хочу терять своего лучшего сотрудника. И никто кроме тебя с этой миссией не справится. - Но сэр, я… Я не могу. Не сейчас. - Ты еще даже не ознакомился с задачей, а уже отказываешься от нее. Ты изменился, и не в лучшую сторону. Мне это не нравится.– на мгновение спокойный тихий голос собеседника превратился в металлическое эхо барабанившего по подоконнику дождя. Крамер прищурился, не сдержался и выпалил почти шепотом: - А мне не нравится перспектива бросить любимого человека без каких-либо объяснений. - Задание повышенной секретности. Ты знал, на что шел, когда начинал отношения. Придется выбирать между работой и… - Я не хотел бы выбирать, меня устраивает совмещать, но не так, как… - Достаточно. – начальник поднялся с кресла, нетерпеливо махнув рукой. На этот сигнал из темноты сразу же проступили тени – другие агенты, которые конвоем сопроводили его в подвальное помещение, оставив Эриха наедине с его боссом. - Ты удивлен, почему мы спустились сюда? Здесь идеальная звукоизоляция, и нет никого, кроме нас с тобой. Я расскажу о задании, но прежде все же спрошу… В чем дело, Крамер? Почему ты так сопротивляешься? Уж не передумал ли ты спасать людей? Немец виновато посмотрел на начальника и тяжело вздохнул, зная, что ответ прозвучит по меньшей мере глупо для его должности, но это было правдой. - Нет, сэр… Я… У меня день рождения завтра. - Сожалею, его придется провести в тюрьме.
*** «…Твое имя – Маттиас Вальд. Тебе тридцать три года. Родился под Мюнхеном, в семье алкоголиков, был свидетелем того, как отец убил твою мать, а брат затем пристрелил отца. В шестнадцать ты переехал в Дрезден, связался с шайкой таких же бродяг. Свой первый срок ты получил за угон машин, отсидел в дрезденской тюрьме, а затем сбежал в Америку, где долгое время работал на преступную группировку под названием Синдикат. Пристрастился к алкоголю и легким наркотикам, которые стали катализатором раздвоения личности. Второй срок тебе дали за кражу в особо крупных размерах, однако вместо тюрьмы удалось попасть в более вольготный дом для душевнобольных, где ты провел два с половиной года и был выписан. Свой нынешний срок мотаешь за двойное тяжкое убийство с насилием, приговорен к двадцати годам и полгода уже отсидел в Филадельфии, откуда тебя перевели сюда за крайне агрессивное поведение. Твоя легенда типична, подозрений не вызовет, если будешь играть свою роль верно...» «Играть свою роль верно.» - эхом пронеслась мысль в голове у Крамера, который молча шагал по коридору Бермудской тюрьмы особо строгого режима с конвоем из десяти человек и десятью килограммами оков на плечах, руках, ногах. Чтобы успокоить нараставший внутри страх, он считал каменные плиты под ногами, стараясь не смотреть на обезьяньи лица охранников, обшарпанные стены с кровоподтеками и исцарапанные железные двери с крохотными окнами. «…Герр Гросс, но у меня нет опыта в такого рода заданиях. Я попадал в плен, несколько раз, но тюрьма – это другое. Я не умею держаться себя так… И почти не знаю их обычаев и языка. Меня мигом раскусят. И почему я должен оставаться в образе Эриха, когда Рихардом я был бы более внушительным, более подходящим к легенде преступника?..» «Почему?..» - Крамер перевел взгляд с каменных плит на собственные руки в тяжелых кандалах. Его истинная внешность никак не вязалась, по его взгляду, с тюремным режимом, однако начальник убедил его, что для маньяка она вполне сойдет. «Сойдет? Неужели во мне есть что-то подобное, маниакальное?» - спрашивал себя немец и тут же находил ответ. Да, есть, когда он злился, что бывало на свободе редко, он становился настоящим дьяволом, а в глаза ему было страшно смотреть. Однако Эрих старался не выходить из себя, и в крайнем случае он всегда мог воспользоваться силой… «…Ах да, силой пользоваться ты не можешь. Против охранников и других заключенных – только в крайних случаях, против Колда – никогда. Никого не настраивай на свой лад намеренно, особенно начальство, иначе тебя будут считать… В общем, не делай этого. Будь бунтарем, но в меру, и старайся втереться в доверие к Кирку без своих фокусов. Он раскусит мигом. Возможно, у него тоже есть какие-то силы. Никто не знает. Мы о нем вообще мало чего знаем…»- очередной важный отрывок разговора суточной давности вновь и вновь повторялся в памяти у Крамера. Так он старался не замечать того, как его с силой запихнули в камеру, сняв только часть оков. Так он пытался отвлечься от пустого, сырого, темного помещения, где было лишь четыре предмета: кровать, умывальник, сортир и маленький стол. Медленно прошаркав до железной койки, он устало опустился на край грязного соломенного матраца и тяжело выдохнул, еле сдерживаясь от ужаса. «… Сначала тебя посадят в одиночку. Далее тебе придется потрудиться, чтобы попасть в худшую камеру тюрьмы – к Колду. О том, что ты под прикрытием, знает только начальник тюрьмы, но ему нельзя вмешиваться в происходящее с тобой. Придется пройти через драки, карцер, голод и издевательства охраны. Раз в неделю он будет вызывать тебя к себе, чтобы мы связались с тобой и ты передал нам все, что узнаешь за это время. Чаще встречи организовать невозможно, кто-нибудь заподозрит неладное. Когда попадешь в камеру к Кирку, дай нам знать обязательно. Твоя главная задача – узнать хоть что-нибудь о его планах на будущее, о его связях и его осведомленности насчет новых терактов. Пока ты не получишь эту информацию, из тюрьмы тебя никто не выпустит, к сожалению… Ориентировочный минимальный срок твоего задания – два-три месяца. Все зависит от тебя…» «Все зависит от меня… от меня… черт возьми, если бы это было правдой, меня бы тут не было. Прекрасно, я попал за решетку. Практически взаправду. Уже начинаю чувствовать себя психом, и стану маньяком сразу после ужина, похоже.» - Крамер нервно усмехнулся, поднял глаза на крохотное зарешеченное окно, которое находилось высоко, под самым потолком. Он пытался определить, который сейчас час, но солнца не было видно, все небо заволокли тучи. Он знал лишь одно – светало. «С Днем рождения, Эрих Рихард фон Крамер. Этот день тебе надолго запомнится. Особенно с учетом того, что ты сам рассказал Эле незадолго до исчезновения. Тридцать первый год стукнул, так? Отлично. Класс. Всегда мечтал подохнуть в тюрьме от туберкулеза, СПИДа, голода или избиения до смерти.»
- Волнуешься? Кирк внимательно вглядывался в лицо нового охранника, приставленного к нему. В отличие от былых жирдяев, этот парень был куда крупнее, и всем своим дешевым видом пытался строить из себя крутого копа. Тщательно отработанная перед зеркалом ухмылка сошла с лица стиляги лишь, когда Кирк поднялся на ноги, тем самым открыв бедняге всю комичность ситуации. Колд был выше бравого охранника на целую голову, и не упустил шанса насладиться моментом всеобщего страха, быстро проскользнувшего в глазах. Конечно, сейчас на него наденут цепи, килограммов в пятьдесят, не скупясь, в сотый раз напомнят о правилах поведения, о том, что отсюда невозможно сбежать и так, просто к сведенью, кто здесь главный. На последнем голос стража порядка обычно вздрагивал, пусть к энному разу повторяя это, он научился себя контролировать. Он, они, многие не выдерживали, просто находясь рядом с этими мужчиной, не говоря уж о том, если он вдруг решит на кого-то посмотреть или поговорить. Порой Трикстера тянуло на непринужденные беседы о погоде, девушках, автомобилях, праздничной индейке, ночном кошмаре, который снился собеседнику накануне, так просто, дружески поболтать о последних секундах его первой жертвы, да что тут такого? Человеку нужно общение! - Да ладно, дружище. Чем старина Колд отличается от других гнид в этом гадюшник? Будь мужиком, коллеги смотрят! Блондин, неожиданно для всех в камере, рассмеялся и дружески хлопнул нового «друга» по плечу, что повлекло за собой такую реакцию, будто бы он бедняге голову снес. «Смельчак» молниеносно быстро вытащил из кобуры пистолет, чуть ли не завизжав, кстати, голос у него безумно напоминал какого-то мультяшку, но Кирк не мог вспомнить, кого же. В детстве он этот бред, надышавшихся токсичными красками художников, смотрел просто взахлеб, и теперь прямо ностальгия ударила в мозги. Как же этих нарисованных мутантов звали? Мышь была какая-то, утки… Легче уж имена девушек запомнить, честное слово. Хотя бы последних десяти, оставшихся в живых. Тем временем стражники окружали заключенного, угрожая своим смертоносным оружием, на что «особо опасный» лишь махнул рукой и направился к двери, заранее подставляя руки для наручников. - Да ну вас в… А, вы и так уже в ней. Я есть хочу, поторопитесь, это в ваших же интересах. Человечина куда сочнее помоев из столовой. Совсем как курица, кстати. Никогда не пробовали? Дорога до пункта выдачи вожделенных калорий прошла мирно, относительно мирно, до тех самых пор, пока Трикстер не появился в дверном проеме заведения. На миг даже привычно гул исчез, пока все любовались вошедшим великаном, суммарный вес всех мускулов и плохих намерений которого совсем не уступал росту. Помниться, поначалу его определили в общую камеру, к такому же миловидному маньяку, имеющему рвения даже больше, чем вся эта дыра вместе взятая, и Кирк прилежно терпел все его попытки похвастаться достижениями. До тех пор, пока умник, случайно не назвал себя «ночным кошмаром» в каком-то там смысле, и самолюбие Колда было задето. После недели проверенной со шведом, бедняга решился на побег, когда нападение на трех таких же заключенных во время прогулки не принесло ему успокоения. Как оказалось, мины не самая худшая альтернатива семи дням, фактически, без сна, тем более, если сны в это время и были, но в них всякий раз повторялся эпизод драки с будущими жертвами, исход которой всякий раз был для заключенного летальным. Так было и со следующими сокамерниками, у некоторых не выдерживали нервы, когда одаренному было особенно скучно, другие умоляли перевести их хоть в карцер, даже отчаянно бросаясь на стражей порядка, лишь бы добиться желаемого и весьма часто это заканчивалось плачевно. Были и другие, целый ряд различных «несчастных случаев», который не прекратились вплоть до сейчас, даже когда мужчину перевели в одиночную камеру, вдали от всех и вся. Имея пожизненного вперед, Трикстер имел много времени на самосовершенствование, и вскоре никакие стены не могли его остановить. Он бодрствовал днем, все равно его выводили лишь для принятия пищи, а по ночам развлекался, открывая все новые и новые идеи в своей безграничной, извращенной фантазии. О, самым волнующим в этой ситуации было то, что некоторые из местных, тех, кто по ту сторону решетки и имеет власть, вполне вероятно, давно подметили эту особенность данного персонажа. Не просто так всех новеньких, тех, от кого хотелось побыстрее избавиться, нарочно располагали в камерах поближе к его местонахождению. А что Кирку? Ему за это выделяли отдельный стол, охранники всегда «свежие», помои всегда вкуснее. Не жизнь тюремная, а сказка просто. Какого черта он вообще здесь забыл? С этой мыслью блондин тяжело опустился на свой стул, и хмуро глянул на поднос прямо перед собой. Где-то же они должны держать все свое оружие, должны быть лодки, точно есть пропуска. Почему он до сих пор не попробовал выбить ненавистную дверь и пробить себе, если не буквально, путь к свободе? Потому что еще не время. Ему нравилось осознание того, что он уже запустил процесс, взрыв неизбежен, а эти олухи-люди кинули его сюда, искренне считая, что сделали все необходимое, чтобы теракт предотвратить. Когда же им открыли глаза, было поздно. Преступник за решеткой, исполнитель связан по рукам и ногам, что еще они могут сделать, инструкция для копов-новобранцев закончилась. Пусть мечутся, словно крысы на помойке, Кирк наслаждался каждой минутой созерцания. К слову о созерцании. После подноса на глаза Колду попалось незнакомое лицо, от чего блондин немного оживился. Свежая кровь. Как это может не возбуждать? Внимательно изучив потенциальную новую игрушку, он быстро поставил ей «диагноз». Этот парень маньяк, но не такой, как сам швед. Он не получает удовольствие, он быстро вспыхивает, обнажая черные стороны своей души и выпускает так свою ярость, ощущая по окончанию значительное облегчение. Но нет, не так. В нем было что-то такое, мешающее… Нет, он не вязался с этим место, не во внешности было дело, манеры вовсе ни при чем. Кирк успел вдоволь изучить головы местных жителей, пока те блаженной расслаблялись на прогнивших кроватях, и прекрасно знал, что характерно для любого попадающего сюда человека. И одаренному просто не терпелось забраться в голову этого непрошенного гостя в его размерном образе жизни, чтобы успокоить свое любопытство. Начать он решил прямо сейчас, хищно улыбнувшись, вглядываясь в глаза немца, своим леденящим душу, взглядом пронзительно голубых глаз. Трикстер не сводил с него взгляда весь ужин, лишь под конец чуть притронувшись к еде, и так же весело и беззаботно начав очередную беседу с охранниками, вмиг преобразившись из затаившегося в человеческом подобие монстра в весельчака-террориста.
Отправлено: 04.09.11 13:41. Заголовок: Время в пустой, мерт..
Время в пустой, мертвенно тихой камере тянулось бесконечно долго. Крамер с трудом забрался на грязный, пропахший сыростью и чужим потом матрац, и, уставившись в одну точку, бессмысленно повторял одно и то же – собственное полное имя и фамилию, это всегда помогало ему держать себя в руках, когда он уже находился на пределе. Идеальное сочетание тихих гласных и звонких согласных сливалось в некое подобие молитвы, звуковую мантру, благодаря которой он десятки раз напоминал себе, кто он такой. Сейчас, фактически потеряв все – именно так ему сейчас казалось – он без какой-либо надежды, с ужасом, думал о будущем. Его работа лишила его уютного крова, любимой женщины, тепла, заботы, нормальной жизни. К хорошему любой привыкает слишком быстро, и столь резкий контраст между идеальной жизнью и ежедневным счастьем, между мягкой постелью, которую он с радостью делил с возлюбленной, и металлической твердой койкой с жутким подобием матраца – все это трудно было совместить, примерить к себе и смириться с настоящим. Настоящее казалось ему ужасным, и нет ничего удивительного в том, что Эрих сейчас пребывал в глубоком шоке. Он смотрел в пустоту, не шевелясь, только губы нашептывали одно и то же. Мысленно он был снова дома, продолжал готовиться с Элей к празднику, который должен был состояться сегодня. Его тело вырвали оттуда, беспощадно бросив сюда, но душа, душа осталась в их новеньком особняке. Крамер не находил себе покоя, его изнутри пожирало чувство необъяснимого страха и дикой тоски. Он пытался понять, чего именно боится, и сам себе не хотел признаваться в том, что на самом деле его страшат собственные слова, сказанные Эль в тот день в беседке. Он слишком сильно любил ее, был привязан ко всем их общим вещам и планам на будущее, что так просто смириться финалом не желал. Оказавшись здесь, в одной из самых суровых тюрем в мире, ему было чего опасаться. Пожалуй хорошо, что Крамер сидел в одиночке и сейчас его никто не видел, он, оказавшись в таких условиях, абсолютно не подготовленный морально, без какого-либо опыта в подобных ситуациях, немец просто растерялся. Он никогда не проявил бы малодушие в бою, атаке или обороне, в захвате или отстреле, на дипломатической встрече, беседе с политиками или даже в плену, на продолжительных пытках, однако заключение в тюрьме, в такой тюрьме, было для него новым, неизведанным и поэтому вдвойне неприятным. И еще, как барону, как человеку, который всегда ценил и поддерживал свой статус в обществе, пусть не аристократический, но джентльменский, ему был нанесен коварный удар по гордости и чести. Такая дыра вряд ли знавала благородных людей. Хотя был ли Эрих благородным, он уже не знал, он все больше верил в то, что действительно совершил что-то плохое и поэтому оказался тут. Неудивительно, что на ужине он вел себя крайне тихо, практически бесшумно и незаметно сидя в столовой обособленно от остальных, с краю, и почти не прикасаясь к той бесцветной и бесформенной массе, что называлась здесь едой. Он настолько ушел в себя и в творившийся у него в душе хаос, что заметил свою главную цель лишь под конец ужина. Кирк сидел через стол напротив и, не отрываясь, смотрел на Агента, пронизывая его ледяным взглядом насквозь. Неважно, что он формально улыбался, это скорее походило на оскал и лишь усугубляло неприятное впечатление. В тот момент, когда взглядом Рихард ненароком встретился с этим маньяком, проходивший мимо заключенный демонстративно и с идиотским гоготом схватил с подноса Крамера стакан с пойлом, которое здесь считали за кофе, и выплеснул его в лицо немцу. Кофе было еще горячим, боль вспышкой пронзила все существо Эриха, он подскочил и, будто сорвавшись после всего пережитого, передуманного, после взгляда Колда, Агент набросился на обидчика. Негр, который до этого момента пользовался в тюрьме авторитетом, уже потерял этот статус, через несколько секунд оказавшись в глубоком нокауте с сломанной челюстью, таким же носом и пробитым солнечным сплетением. Тремя профессионально боксерскими ударами Крамер подарил незнакомцу отпуск в больницу на месяц минимум. Все случилось так быстро, что никто толком не заметил, что же произошло, за исключением, конечно, Кирка, мимо которого Рихард, совершенно невозмутимо, прошел мимо, буквально в десяти сантиметрах, молча направляясь к охране, чтобы та проводила его уже до камеры. В момент, когда Крамер поравнялся с сидящим Колдом, но все равно почти превышавшем его по росту, немец улыбнулся. Именно так, как этот делали самые опасные, самые неуравновешенные психопаты на свете. И трудно было понять, хорошо ли отработан у него этот прием или же это случилось спонтанно. Сейчас он выглядел угрожающе, поэтому никто так и не стал домогаться до него, позволив спокойно уйти с места бойни. Едва шагнув к себе в камеру, Крамер с трудом удержался на ногах, добрался до койки и рухнул, будто подкошенный, поддавшись тяжелому и безрадостному сну. Он слишком устал за эти дни. Утром его разбудил перестук охраны палками по дверям, которая таким образом возвещала тех, кто не был совсем уж чудовищным типом, о предстоящей прогулке. Сегодня была суббота, выходной, для некоторых раз в неделю такая роскошь, как побыть минут 15-20 на огороженной территории за пределами камеры. Поднявшись с койки, разминая затекшую спину, Крамер тяжело вздохнул, чувствуя, как жжет до сих пор лицо, на немецком отпустил парочку слов в адрес того самого негра и покинул свою конуру, как только ему открыли дверь. Несмотря на вчерашнее, его настроение чуть-чуть улучшилось. Он еще не знал, что за сюрприз его ждет на площадке. Эрих слишком мало знал о Колде, поэтому не мог даже с уверенностью считать, что у него тут имеется какая-либо власть. А она имелась, иначе бы этот преступник, приговоренный вечно сидеть в помещении, не оказался бы вдруг сегодня снаружи, на улице, на солнце, во дворе. Все заключенные вели себя поэтому крайне непримечательно, спокойнее обычного играли в баскетбол, другие просто читали или стояли у ограды, но никто не шумел и не приближался к Колду. Старички помнили, что он не выходил сюда очень и очень давно, и догадывались, что у него тут есть какие-то свои дела, свой интерес, и сторонились его в надежде избежать опасности.
Отправлено: 07.09.11 01:13. Заголовок: - Ищешь новую жертву..
- Ищешь новую жертву, Маттиас? Кирк стоял, опираясь спиной о тюремную стену, и с прищуром наблюдал за происходящим на площадке. Пусть он окликнул немца, но и не думал встретиться с ним взглядом, глядя на стайку других заключенных, боязно приютившихся в метрах десяти от него, и усердно делающих вид, что они читают. Просто смешно. В этом заведении были собраны лучшие из отбросов, созданных природой для баланса добра и зла во вселенной, за плечами у некоторых было такое, что и Колду в голову не приходило, но каждая мразь в этом месте знала, кого стоит бояться, перед кем все их грязное величие теряло свою цену. От Трикстера невозможно было убежать, спрятаться, от него не спасет никакое оружие, никакая сила, никакие связи и деньги не помогут, если он выбрал жертвой тебя. Самая злая шутка природы обрела материальную форму, видимо, человечество очень сильно провинилось. Весь секрет чудовищно прост. Человеческому организму необходим сон, необходим не меньше, чем вода. Сколько человек может прожить без сна? Три-четыре дня в среднем, порой неделю, бывали очень редки и рекордные индивидуумы, сумевшие протянуть около двадцати дней, но исход всегда был один. Либо жертва сходила с ума и прощалась с жизнью, не выдержав бесконечных, невероятно реальных кошмаров, либо пыталась бороться, заставляя себя не засыпать, тем самым собственноручно нарушая работу своего мозга, теряя рассудок и умирая от переутомления. Никому не хотелось повторить судьбу тех бедняг, которые уже приглянулись Кирк. Никому. - Как я тебя понимаю. Мужчина достал из нагрудного кармана сигару, бережно доставленную ему заботливыми охранниками, которые, собственно и устроили ему внеочередную прогулку, причем, по первому требованию. Колд редко требовал что-то, но если такое происходило, то все прекрасно понимали, что у террориста есть цель, и лучше не стоять у него на пути, ведь будучи увлеченным, одаренный не замечал ничего вокруг, и не хотел этого делать, попросту устраняя все препятствия самым банальным путем. Что им терять? Чем меньше обитателей в этом гадюшнике, тем легче нести службу. Пусть развлекается. - Значит, ты у нас больной? Раздвоение личности, вспышки агрессии, неужели не получаешь от процесса ни капли удовольствия? Какая жалкая история, но чтобы набить себе цену у здешних отбросов – хватит, - Колд неспешно прикурил вожделенную дозу любимого яда человечества, и рассмеялся, выдыхая дым. Сейчас он действительно делал это дружелюбно, в его собственном понимании, в то время как все заключенные вокруг на миг стихли, будто это был не смех, а рев плотоядного животного, притаившегося где-то вне их поля зрения. - О, ну что ты, вовсе не хотел тебя обидеть. Только лишь подружиться, ты был таким грустным на ужине, прямо жалко стало. Колд медленно сдвинулся со своего места, направляясь к Агенту, и стоило им поравняться, как блондин не скрывая удовольствия, выпустил облако дыма прямо в лицо своему собеседнику, не упустив возможности оповестить немца о своем пренебрежении подобными личностями. Кирк был почти на голову выше «Маттиаса», не говоря уж о том, что значительно превосходил немца в габаритах, ведь даже в камере не упускал возможности заняться своим телом и подкрепить данную ему мутацией способность еще и развитой мускулатурой, и это чувство превосходства доводило Трикстера чуть ли не до его собственного, извращенного экстаза. Те, кто уже знал его, не доставляли такого удовольствия. Ведь Крамер понятия не имел, с кем связался и скорее всего, решит попытаться дать ему отпор, а когда жертва сопротивляется, это так сильно подогревает азарт. Еще вчера он заставил того негра ввязаться в открытый конфликт, бедняга уже настолько был измотан, что был готов на все, лишь бы этот кошмар закончился. Ему повезло, редко жертвам Колда удавалось откупиться столь незначительно услугой. Мужчина желал проверить новоприбывшего морального урода сразу же, чтобы знать, с чем имеет дело. Этот Вальд сразу показался ему странным, не в первую очередь своим поведением, Колд знал слишком много обладателей прогнившей души, чтобы суметь сходу понять, у кого что «болит». Но не в случае с этим кадром. Кирк специально разузнал о его подвигах, но это не помогло ему пролить свет на картину перед своими глазами. Что-то в нем было не так, как если бы плохой актер пытался передать зрителю глубокую роль, но своей неумелой игрой не пускал того к сути. На нем ничего не сходилось, нельзя было представить общую картину и теперь это просто бесило блондина, точно так же, как и сводило с ума от нетерпения покопаться в сознании немца. Но в данный момент, он решил покопаться далеко не в сознании. Совершенно неожиданно для всех присутствующих в этом падшем месте, швед резко сомкнул свою ручищу на шее Маттиаса стальной хваткой, без особых усилий подняв одаренного над землей на вытянутой руке. И никто, ни один охранник, ни одна живая душа даже не шевельнулась, прекрасно понимая, что на их глазах сейчас может произойти убийство. Колд с диким блеском в глазах снова сжал горло попавшей в капкан жертвы, действительно желая ее сломать своими пальцами, почувствовать это, ему было интересно, сможет ли оторвать эту голову от туловища, если потянет сильнее и как это произойдет, как будет разрываться плоть… Но вдруг так же резко ослабил свою хватку, без всякого сожаления выпустив Вальда из рук, и мерзко рассмеялся, все громче и громче. Стряхнув пепел из сигары, Кирк откинул голову назад, выдыхая дым, и, как ни в чем не бывало, положил руку на плечо Агента, властно притянув его к себе, и тут же впившись в его глаза острым взглядом. - Я люблю, когда мне врут. Это делает жизнь хоть немного интереснее. И чем больше ты будешь меня забавлять, друг мой, тем дольше я позволю тебе сохранять остатки больного разума. Я покажу тебе, что такое настоящий кошмар. С силой оттолкнув немца, Колд бросил следом свою сигару, и неспешным, прогулочным шагом направился обратно к стене.
Отправлено: 08.09.11 11:07. Заголовок: Первое знакомство Аг..
Первое знакомство Агента с его истинной целью состоялось внезапно для самого немца. Тот не испытывал особой радости от того, что просто невероятного роста маньяк поравнялся с ним и смотрит на него сверху вниз с явственным презрением и насмешкой. Эриха это просто бесило, он ненавидел такие моменты, когда его превосходили физически в несколько раз, и он даже не мог использовать свою привычную способность поменять внешность на Рихарда, вся операция оказалась бы напрасной, это был бы огромный прокол с его стороны. Оставалось только крепче стиснуть зубы и терпеть, молчать, держаться до последнего, что было невероятно сложно, так как Кирк по злой иронии судьбы представлял собой воплощение всего, что ненавидел Эрих: осознанную маниакальность, презрение ко всему миру, неуправляемую грубую силу, наплевательское отношение к людям и истинное удовольствие от совершаемых злодейств… а еще наглость, баранье упрямство и ледяную невозмутимость – вот таким выступал перед ним швед, неприступная и до зубов вооруженная крепость, которую на самом деле просто невозможно было взять штурмом. Крамер продолжал молчать, не глядя в сторону великана, стараясь сконцентрироваться на чем-то отвлеченном и понимая, что сейчас перед ним стоит задача не втереться в доверие, а хотя бы не сорваться окончательно. Он был близок к этому, к помутнению рассудка, с агрессией у него иногда возникали проблемы, с того момента, как он впервые совершил убийство, пусть даже на благо человечества… С того самого момента в нем что-то сломалось, и ничто не сдерживало ярость кроме его собственной силы воли. Последней сейчас катастрофически не хватало. Когда на смену выводившему его из себя низкому голосу с отвратительной язвительностью в интонации пришла тишина, Эрих облегченно выдохнул и поднял на шведа откровенно враждебный взгляд. И в следующую же секунду что-то сомкнулось на его шее с такой силой, что хрустнули шейные позвонки, у Агента потемнело в глазах и легкие чуть не разорвало от резкой остановки подачи кислорода. Он прохрипел что-то, чувствуя, что вот-вот отключится, уже теряя почву под ногами, но еще не понимая, что это Колд его поднял. Секунда, вторая, третья – дышать было невозможно, дикая боль пронизывала каждую клетку тела, он уже не видел перед собой ничего, вслепую вцепился в казавшуюся стальной руку и пытался разжать эти проклятые пальцы. Его сил было недостаточно. Застигнутый врасплох, Эрих оказался в проигрыше, и ценою была его собственная жизнь. Однако все было бы слишком просто, если бы великан придушил его прямо здесь и сейчас. Он, похоже, решил растянуть удовольствие на некоторое время, отпустил немца, и тот, медленно пригнувшись к земле, оперевшись о нее и коленями, и ладонями, с хрипом пытался восполнить нехватку кислорода, широко раскрытым ртом глотая воздух и морщась от боли – с шеей точно что-то случилось. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы суметь подняться на ноги и, пошатываясь, с яростью прошипеть в ответ, придерживая себя за горло: - Я из тебя повариху в столовой сделаю, зажравшийся ублюдок. Ты всю оставшуюся жизнь будешь стоять у плиты, варить баланду и подтирать железные столы за другими. Не провоцируй меня, Колд, мне терять нечего. И в мозги мои ты не попадешь, даже не пытайся, я чувствую тебя и ко мне не пробьешься. Зато я… - он злобно ухмыльнулся, не договорил и тут же предпринял мощнейшую, на которую только был способен, ментальную атаку в адрес Колда. Она должна была не просто вырубить сознание, но и полностью подчинить его мастеру гипноза. Одновременно с этим Крамер набросился на Кирка, с преумножившейся из-за ярости силой повалив его, гиганта, на землю и успев разбить ему нос, рассек далее бровь и продолжил избивать его. Это было огромной ошибкой немца, так как, поддавшись эмоциям, он забыл о главном наказе своего начальства – не применять способности против шведа. После своего третьего удара кулаком он получил мощнейший ментальный рикошет и, кажется, еще и нож в спину, так как, теряя сознание, он почувствовал, что кто-то сзади отодрал его от шведа, заодно всадив по самую рукоятку меж ребер нечто ледяное и очень острое. Направленной против себя самого способности хватило, чтобы внутричерепное давление подскочило до максимума и произошло кровоизлияние, о чем свидетельствовали струйки крови из носа и по-настоящему красные глаза. Крамер пошатнулся, попытался дать отпор невидимому помощнику Колда, который так и не отвязался от него, сквозь кровавую пелену перед глазами разглядел шведа, взревел от злости и боли и, сам не понимая, что творит, вытащил сквозь рану, лезвием вперед, нож, развернулся и наугад ударил им. И попал прямо в сердце одного из заключенных, которого, наверное, тоже подставил Кирк. Послышались крики и шум, топот сапог охранников, человек уже лежал на земле, а Крамер, пустым взглядом уставившись на труп перед собой, сделал несколько шагов в сторону, словно собираясь уйти, но тут же рухнул без сознания, будто все сразу и лишь сейчас - ментальный рикошет, потеря крови и серьезная рана - повлияли на него. Первая встреча закончилась для Эриха переездом в медицинский блок наподобие тюремного госпиталя, а также официальным приказом об увеличении срока его заключения и о его переводе в камеру к шведу, если он, конечно, выживет. Две с половиной недели никто ничего не знал о буйном немце, которого уже прозвали Ураганом за молниеносные вспышки агрессии и за скорость, с которой он избивал любого в такой момент. Для тюрьмы событие на прогулке, с которой полуживого Крамера тащили за собой по грязи охранники, Колд вернулся со сломанным носом, а один из заключенных отправился прямиком в морг, стало одним из самых ярких за последние несколько лет. Никто не осмеливался сказать великану и слово против, а тут его конкретно потрепали, доказали, что он не неуязвим, что в его жилах течет точно такая же кровь, как и у всех остальных. Страх перед Колдом поубавился, но в открытую против него выступать никто не желал, всем просто было любопытно, выжил ли тот парень и вернется ли он, чтобы продолжить эту эпическую войну с главным злодеем тюрьмы. И Эрих вернулся. Когда его уже не ждали, когда думали, что он все-таки подох на койке в госпитале, он вернулся, однажды утром оказавшись в столовой одним из последних. Ни на кого не глядя, он молча добрел до свободного места, медленно и очень осторожно сел. Скованность в движениях телом была заметна невооруженным глазом – он все еще носил фиксирующую повязку под формой, так как не затянулась до конца рана, а также не срослись два ребра, которые он сам себе сломал, в порыве ярости вытаскивая нож спереди. По столовой прошелся удивленный шепот, заключенные оживились, но Эрих безучастно уставился на подобие завтрака перед собой, не чувствуя голода. В тюрьме кормили плохо, но он вообще ничего толком не ел за все время, проведенное в госпитале. Ему приходилось вливать физраствор через капельницу, чтобы хоть как-то поддерживать и стимулировать к выздоровлению. Он просто не чувствовал голода. Ничего не ощущал, будто все внутри, от сердца до желудка вымерло, исчезло, словно все вырезали, выпотрошили и оставили лишь чучело, подобие прежнего Крамера. Когда он пришел в себя, очнулся и более-менее окреп, его осмотрел психиатр и подтвердил тот фиктивный диагноз, что был частью легенды, а теперь стал явью. Это еще сильнее подкосило Эриха – новость о том, что его признали настоящим психопатом, никак его не радовала. И еще меньше он довольствовался тем неутешительным прогнозом, что после кровоизлияния, которое чудом не затронуло важнейшие части мозга, он все-таки не сможет полноценно жить, адекватно воспринимать мир и чувствовать что-то. Рихард понимал – врачи правы, он и правда перестал испытывать какие-либо эмоции, но все-таки надеялся, что с помощью биокинеза ему удастся восстановить себя. Было бы желание. Но даже его не было. Бледный, словно призрак, сбросивший как минимум четверть своего веса, Крамер все равно внушал уважение тем, кто сидел с ним за столом. Пусть в немного неуклюжей форме, но ему все же предложили более удачную порцию завтрака, которую он молча обменял на свою, но и к ней не притронулся. Когда отведенное на прием пищи время закончилось, немец остался сидеть на своем месте. Таково было распоряжение начальства – теперь он уходил отовсюду последним и не имел права даже пошевелиться, пока все не покинут помещение. Его же лично сопровождал конвой из четырех человек, но их задачей было скорее следить, чтобы ослабевший немец не растянулся где-нибудь в коридоре, чтобы он добрался все-таки до своей камеры. До нового круга ада. Когда за спиной Эриха захлопнулась тяжелая железная дверь, он оказался один на один с Колдом, присутствие которого агент ощущал почти физически в этом абсолютно темном месте. Швед, похоже, не утруждал себя походами на завтрак – еду ему принесли сюда, о чем свидетельствовал уже пустой поднос на столе. В камере была двухярусная кровать, и Кирк, как и положено, занимал нижнюю койку. Эрих физически сейчас не мог даже по коридору самостоятельно пройтись, а забраться наверх для него было и вовсе нереально. Поэтому он просто сделал шаг назад, прислонился спиной к холодной двери и устало вздохнул, не чувствуя ничего, кроме простейшего желания поспать. Даже страха перед Колдом не было. Крамер уже смирился с тем, что ему из тюрьмы живым не выйти. Он не верил в то, что сможет протянуть хотя бы до ужина, оставшись наедине с главным местным маньяком.
- Здравствуй, дружище. Сказать, что в жизни Колда что-либо изменилось за последние несколько недель? Да ничего толком. Да, пускай он больше не такой красивый, как раньше, но девушки уж точно потерпят, если жить хотят. Несомненно, тот факт, что миф о его неуязвимости был развеян, достаточно сильно повлиял на положение вещей в этом гнилом месте, но Колду было плевать. Если ему что-либо понадобиться – он получит это. Ну, а если же теперь у кого-то появится смелость противостоять ему, то кому от этого хуже? Маттииас напал на Кирка в приступе ярости, но даже не это позволило ему нанести какой-то урон шведу. Трикстер попросту не сопротивлялся, когда этот «Ураган» бросился на него с кулаками. Все было заранее спланировано, ведь такая игра выпадает в здешних местах редко, и пользоваться ею нужно сполна. Теперь Вальд был, убедился, что в теле его главного врага течет человеческая кровь, он уязвим, а значит, у немца есть шанс на победу. Он уверен, что особенный, сумеет противостоять сложившемуся здесь порядку и приструнить главного злодея, но на деле все было иначе. Мужчина уже разгадал один из многих секретов своей жертвы, название, которому ген «Х», и Крамер сам был виноват в этом проколе, слишком уж красочно он описал свою грядущую атаку, что и заставило Колда насторожиться и в результате, вполне осознано отразить атаку, а не его способности сами позаботились об этом, не поставив хозяина в известность. Кирк не собирался причинять новому соседу вред. В его безумном разуме родился иной план, придерживаясь которого он собирался уничтожить Маттиаса, не замарав при этом рук, попросту сломать юного выскочку, как морально, так и физически. Это было не сложно. У каждого мутанта есть свои слабые места, и чем сильнее одаренный, тем больше отдача, но это дело десятое. Еще несколько отраженных атак этого красочного дара немца, несколько подобных драк, и, самое сладкое, это пару ночей в одном сне – насколько новой игрушки хватит? Все ужасающе просто, роль играют лишь детали. А парень при этом будет сопротивляться, бороться или демонстративно опускать руки, любая реакция интересна по-своему. Трикстеру просто не терпелось коснуться разума этого человека, выискать в его снах все самое желанное и ненавистное, и использовать против его самого же. - Как оно? Сел на диету, я смотрю? О, не стоит, меня не взяли в повара, хоть я честно пытался. Мужчина лениво поднял со своей груди журнал, открыв его на случайной странице, и скептично окинул взглядом голых девиц, вызывающе глядящих в ответ. Честно говоря, эта порнография, датированная еще далеким 2002 годом и поражающая убогим содержанием шведа не то, что не возбуждала, а даже забавляла. Проблема в том, что теперь он здесь не один и придется менять распорядок своего дня под новичка. Раньше Колд мог отсыпаться хоть 24 часа в сутки, наслаждаясь кошмарами, а теперь придется выжидать, когда этот упрямый скелет уснет, или, если уж совсем замечтаться, вырубиться на пару дней. Жаль, что тогда сию тощую трагедию заберут обратно в медпункт. Ладно, спать все равно не хотелось, не перетрудился за день, просто было скучно. До жути скучно, но нужно потерпеть. - Тебя подсадить, Белоснежка? Дядя Колд сегодня добр, как никогда в своей жизни. Шутка. Хрипло рассмеявшись, одаренный всем своим видом выражал полнейшее пренебрежение и отсутствие интереса к Маттиасу, который, видимо, ожидал реванша и скоропостижной смерти. Вот же мечтатель. Взамен ему было лишь гнетущее молчание, Кирк решил брать измором и без того впавшего в апатию мученика, и все с нетерпением ожидал, когда силы того покинут. Как вариант, конечно, можно было бы двинуть того по голове, наконец-то показав с кем тот имеет дело, и что будет, если швед решит сопротивляться, но так совсем неинтересно. Для Колда его образ неунывающего весельчака был лишь обычной привычкой, благодаря которой террорист еще хоть как-то мог общаться с людьми, что порой было полезно. О, если он того хотел, блондин мог снять эту свою маску и превратиться в то самое бездушное создание, коим его все видели, проявляя при этом полнейшее равнодушие ко всему окружающему миру, что сейчас он и делал, отбросив журнал куда-то на пол, заложив руки за голову и уставившись в потолок. Звенящая тишина так и не наступила, против того была канализация, шум враждебно настроенной воды вдалеке, гомон создающийся заключенными по ту сторону двери, много чего. Но в силу того, что они оба были изолированы от всех этих раздражителей в своей маленькой камере, это даже немного умиротворяло, словно гроза ночью, когда ты находишься в своей спальне. Да и сам Трикстер странно влиял на людей, то внушая им беспричинный страх и беспокойство, то попросту вокруг него все впадали в странное состояние, больше всего походящее на безумие, когда пульс безумно бьет в висках, перед глазами все скачет и тебя мутит, в ушах шумит и мир будто с ног на голову перевернулся, пусть и не всегда эффект был столь силен, но все самое лучшее для любимых жертв.
«Соберись, Крамер. Вот он, перед тобой, твой ключ к двери от нормальной жизни. Ты же хочешь домой. Ты хочешь к ней. Ты же чувствуешь все еще что-то. Зачем себя обманывать, что ты сдался и смирился? Это ведь не так. Каждую ночь ты засыпаешь с мыслью о ней, значит где-то глубоко есть надежда. Есть и силы бороться, раз не утеряна вера. Раз все еще жива любовь. Ты ведь любишь ее, ты знаешь это, и даже сейчас, когда ты еще не пришел в себя, в сердце что-то щемит от одного упоминания о ней. Сделай то, для чего тебя сюда послали. А потом напишешь рапорт об увольнении и навсегда забудешь этот кошмар. Это финальный рубеж, надо продержаться. Тебе нужно собраться и не давать волю эмоциям. Вспомни, как ты всегда себя вел. Хватит уподобляться психопатам. Давай, Эрих, надо выплывать с этого дна.» - мысленно, на всякий случай поставив небольшой барьер, сам себя подбадривал немец, упрямо стоя на ногах и глядя куда-то перед собой. Он терпеливо ждал, пока каждая его клетка наполнится решимостью и готовностью продолжать битву. Сейчас он оказался на краю пропасти, и шагнуть вниз было бы слишком просто для такого упрямца. Эрих решил карабкаться наверх, он сделает все, чтобы вернуться. - Забавно. Блондин с гипертрофированным самомнением не делает ничего, чтобы выбраться и продолжить жить весело, с огоньком… Хотя нет, скорее с кошмарами, они же по твоей части, да? Что, часто в детстве лупили или в подвале запирали? А нет-нет, дай угадаю. Отец был алкоголиком и избивал мать, да и тебя заодно. Странно, в Швеции такое – нонсенс. Но в большой семье не без уродов. Что ж ты не остался в вашей знаменитой тюрьме строгого режима? Барахтался бы в грязи вместе со свинками, доил бы коров, спал бы в сене. Я слышал, там просто райские условия для таких ублюдков, как ты. Раз ты так всемогущ, как пытаешься казаться, что ж ты до сих пор здесь, Кирк? Некуда податься на неволе? Закончились гениальные планы по уничтожению мира? Или пригрелся на казенных харчах? Такие суперзвезды не должны прятаться от людей, вперед и ввысь, покорять вершины, уничтожать массы. Ты же в этом себя нашел, ни на что полезное в этом мире ты не способен. Хотя что уж, паразиты тоже должны быть, чтобы было кому прогресс толкать вместе со всем человечеством, верно? Такие, как ты, как вся эта тюрьма. Как я. Чего молчим, швед, мне попросить у охраны английский словарик для тебя? Или нет, новую стопку порножурналов, чтобы разбудить в тебе вдохновение и дать стимул заплесневевшему мозгу? Похоже, тебе только картинки разглядывать и остается, с таким носом девицы попрячутся по углам. Даже самого легкого поведения. – с откровенным сарказмом, ледяным насмешливым тоном, колючим, вызывающим раздражение, наконец-то закончил свою убийственную тираду Эрих, лениво оторвался от двери и, ничуть не тушуясь, спокойно подошел к сокамернику, оперся руками о верхнюю полку и заглянул к нему, изучая мощного Колда взглядом сверху вниз, прямо как он обычно смотрел на немца. - Убогая жратва, тупые соседи, трусливые охранники, дешевые старые журналы, железная койка, вонючий матрац и сырая темная камера. Мда, не ценишь ты себя, Кирк. Застрял ты в этой дыре на пожизненный, а исправляться не собираешься, гниль так и лезет наружу. А тут еще и сосед прибавился, ну просто черная полоса у блондина. – Крамер усмехнулся и одним резким движением сорвал с верхней полки грязную подушку, набитую чем-то синтетическим, и внезапно оказавшись на шведе, коленями вдавил его руки в койку, а сам закрыл лицо шведа отсыревшим квадратным оружием, придерживая его левой ладонью. Правая рука вцепилась ему в шею именно так, как когда-то Кирк припугивал его. Только на этот раз Эрих, похоже, был настроен абсолютно серьезно, даже появились силы из каких-то скрытых резервов. Безумной ярости не было, он лишь холодно улыбался и молча делал свое дело, на удивление успешно подавляя первые попытки сопротивления. - Придется поднапрячь свои перекачанные мышцы, кислорода в легких тебе надолго не хватит. – и буквально через несколько секунд после начала своей дерзкой выходки немец интуитивно понял, что пора прекращать – он почувствовал, что вот-вот очень здорово схлопочет, возможно даже в последний для себя раз. Он как раз собрался спрыгнуть с койки и противника, но именно в этот момент вскрикнул от боли и чуть не отключился – удар Колда коленом пришелся ему в спину как раз туда, где еще зарастала ножевая рана и были повреждены ребра. Этой доли секунды хватило, чтобы поначалу успешная выходка резко превратилась в крайне опасную и неудачную ситуацию, ибо в следующий миг что-то стальное сжало его левую руку. Крамеру пришлось извиваться так, чтобы Колд не сломал ее: с такой силой он убирал от своего лица подушку. Он оказался сброшенным на пол – очень болезненно ударился многострадальной спиной, задохнулся от боли и попытался перевернуться, но и пошевелиться не смог: похоже, швед решил отомстить за такую дерзость. - Опять кого-нибудь подошлешь, трус? Негра или парня с ножом? Сам-то за себя постоять не можешь. – прошипел немец, зная, что совершает ошибку, продолжая злить врага, но он не мог ничего с собой поделать – ненависть к этому маньяку снова проснулась, и он не стремился скрыть ее, и неважно, что сейчас его вот-вот раздавят.
Отправлено: 16.09.11 17:49. Заголовок: Собственно, этот вар..
Собственно, этот вариант был совсем не плох. Если этот задорный попугайчик не собирается спать, то пусть почирикает вдоволь, пока не устанет. Что? Он решил даже попрыгать? Прямо извращение какое-то. Сколько запала, еще никто на шведа так не запрыгивал, а этот парень ранен, а сколько страсти! Видимо совсем туго ему было на воле, неужели ни одна блондинка не снизошла, с его-то манией на этот цвет волос? Как коварен этот несправедливый мир, взял и обделил беднягу женским вниманием, в пользу такого ужасного шведа. - Хочешь стать ближе? Извини, но я натура…. Точно извращенец. Задушить Колда подушкой? ПОДУШКОЙ? Это даже не смешно. Неужели такой заядлый маньяк, как «Ураган» не придумал ничего получше старого приема из женских романов? Только психически неуравновешенные бабенки душат своих престарелых мужей таким способом, такое можно смело считать оскорблением собственного достоинства. О, а это что? Его ручонка? Маттиас хоть шею его обхватить может, чтобы делать такие громкие заявления и подвиги? Швед мужественно терпел нападки явного психопата, причем, не в их тюремных мерках, это точно был клинический случай. Пусть бедняжка почувствует свое превосходство немного, может, отпустит приступ собственного достоинства. В одном немец был прав, с дыханием возникли проблемы, потому Кирку пришлось предпринять что-либо раньше, чем он сам планировал. Маттиас валялся на полу, продолжая испытывать судьбу. Кажется, Колд начал понимать, в чем была вся соль, и почему восставшая жертва до сих пор плюется ядом. Он ожидал, что Трикстер в ответ разнесет его воспаленную головешку, и решит тем самым все его проблемы? Искал легкой смерти, чтобы хоть перед ней выказать свое презрение и почить с миром, избежав последствий? Вальд недооценил своего врага. Да, днем Кирк был вовсе не всесильным, даже напротив, он мог лишь отражать атаки и, если необходимо, оторвать пару-тройку голов. Потому швед был относительно мирным, по здешним меркам, предпочитая делать грязную работу чужими руками и этих самых рук иметь достаточно, чтобы держать ситуацию под полным контролем. Но стоило солнцу зайти, и сну вступить на свой законный престол, власть в этом гиблом месте менялась. Трикстер становился всесильным, ведь ранить тело – это одно, а подчинить себе разум – совершенно другое… Недолго думая, но все своим видом показывая, что оказывает немцу услугу, Колд схватил беднягу за шею и в пару шагов вернул того к двери, швырнув об нее. А после, одной рукой придерживая ослабевшее тело, с легкостью нашел взглядом нужную ему точку, и в следующий миг с силой надавил на сонную артерию двумя пальцами, сопровождая это умилительной улыбкой. - Наслаждайся, гаденыш. Стоило Маттиасу закрыть глаза, картинка сменилась в миг. Не было темноты, об отдыхе он даже мог и не мечтать. В своем сознании мужчина вернулся в это же камеру, но ситуация порядком изменилась. Колд, как и было в начале, беззаботно лежал на кровати, а Вальд прижимался к двери спиной, но от его ранений ни осталось, ни следа. Маленький подарок, не без своего смысла. Дав своему оппоненту возможность оценить произошедшие изменение, блондин лениво поднялся с койки, разминая шею, и сделал глубокий вдох. Всякий раз, проникая в чью-то голову, он как впервые наслаждался ощущениями, впадая, если не в самую настоящую эйфорию, как и полагается зависимым людям. Кирк был зависим, и никогда этого не отрицал, даже любил про это поговорить. На этот раз доза была неимоверно привлекательна, и нетерпение одолевало шведа. - Я вижу, ты по себе судишь, дружище? Нет, меня никогда не били, не запирали в подвалах, не удивлюсь, если мои родители до сих пор носят друг другу свое кофе без кофеина в постель и по вечерам обсуждают, в чем папа пойдет на работу. Ах, а какие завтраки мне собирали в школу! Приторно, но действенно. Завидуешь? Мм, я догадываюсь, за что тебя твой папуля бросал в подвал, крошка-Матти. Ты с ним проделывал тоже самое, что и со мной, верно? Строил из себя бунтаря, пытаясь доказать, какой ты другой и как ты прав. Открою тебе страшную тайну: это раздражает. Хотя нет, вру. Лично у меня с чувством юмора все в порядке, и мне смешно. Видимо, у тебя слишком серьезный папочка. Колд хрипло рассмеялся, поднимая на ноги. Тем временем, относительно незаметно для человеческого глаза, в камере произошли значительные изменения. Ее размер увеличился практически в два раза, одна из тех попросту стала отдаляться. Когда Трикстер удовлетворился результатами, он продолжил. - Скажи, Маттиас, тебя ведь так зовут? Не важно. Что ты чувствуешь, применяя этот свой «дар», которым так щедро меня окатил пару недель назад? О, можешь отвечать. Я знаю. А теперь представь себе место, где собранны сотни людей, в разум которых ты можешь проникать, когда лишь сам пожелаешь. Ты можешь делать с ними все, что душе угодно, практиковаться, становиться сильнее и главное, тебе за это будут благодарны. Убей ты одного, двух, десятерых, никто и не заметит их отсутствия – вместо них вскоре тебе привезут новых. Зачем мне сбегать отсюда, если здесь я имею все, за чем на воле нужно было охотиться? Но если тебя так волнует мое доброе имя, то будь спокоен. Вскоре, весь мир обо мне заговорит, но что они смогут сделать, если уже дали мне пожизненное? Дадут два? Какая ирония… - Лучезарно улыбнувшись, швед выразительно приподнял брови. – Я подарю тебе первый же выпуск газеты. Пусть это будет сюрпризом. Сделав небольшую паузу, блондин достал из кармана новую сигару, и с огромным наслаждением ее прикурил, расхаживая при этом по комнате. Колд мог бы перенести их в любой уголок мира, но это место было слишком символично. Кирк ощущал, как оно давит на плечи немца. Но этого было мало. - Что мы все обо мне? Давай поговорим о тебе. У тебя есть девушка, Маттиас? Мм, ты ведь не признаешься. По тому, какую страсть ты ко мне пытаешь, я мог бы предположить, что нет, но раз молчишь – ответ очевиден. Блондинка? Брюнетка? Что же она в тебе-психопате нашла? Мой нос хоть срастется, а вот твоя голова… Бедняжка, видимо, настоящая мазохистка. Надо будет с ней познакомиться. Может, устроим встречу прямо сейчас? С этими словами, мужчина протянул руку вперед и словно по его велению, хотя так оно и было, дверь резко распахнулась, не щадя ни Крамера рядом, ни законы физики царящие в реальном мире. Это было лишь малым, из возможностей одаренного, но кто сказал, что с таким же успехом он не мог превратить в реальность и остальное из сказанного?
Отправлено: 19.09.11 11:27. Заголовок: Ударившись спиной о ..
Ударившись спиной о железную дверь, Крамер на несколько мгновений потерял ориентацию во времени и пространстве, внутри него все сжалось от разраставшегося очага боли, от злополучной раны, которую вновь задели, и из-за ребер, которые еще не срослись и сместились сейчас еще больше. Через пару секунд он еще и отключился, успев разглядеть перед собой большое мутное пятно и почувствовав цепкие холодные пальцы на шее. Колд попал в разум немца с легкостью – тот не был готов к такому нападению, более того, он никогда не встречался с обладателями такой силы, как у сокамерника, поэтому толком не знал, как и чем защищаться. Кирк проник в его сознание так, что Эрих толком не заметил этого, когда «очнулся», только впал в некоторое замешательство, пытаясь понять, куда делись его травмы и боль. Не давая Крамеру опомниться, Трикстер атаковал его, парируя его же словами. Такого хладнокровного отражения удара в их словесном поединке Агент никак не ожидал, маньяки у него всегда ассоциировались с непредсказуемой яростью, а не четким самоконтролем, и подобное поведение шведа еще сильнее сбило мужчину с толку. Он даже не успел вникнуть в ответ, обидеться или разозлиться, слишком странным все вокруг казалось, и это ощущение абсолютной неуверенности его отвлекало. Сначала пропала боль и раны, далее Колд ведет себя терпеливо и почти что безобидно, затем комната вдруг стала раза в два длиннее… Ответ напрашивался сам собой, кому как не Эриху было не знать о том, что происходило сейчас, он сам порой баловался подобными трюками со своими врагами. Вот только одна беда, все-таки швед специалист по снам, кошмарам, а Крамер совершенно беспрекословно считал, что бодрствует. Он не помнил, чтобы засыпал. Секундное помутнение сознания, не более, амбал не успел бы даже заметить этого… Ответ на немой вопрос пришел сам собой. Трикстер объяснил все более чем дословно. А может просто пригрозил? После секунды уверенности сомнения вновь захватили Агента, он попробовал больно сжать свою руку другой, прикусил нижнюю губу, принюхался, огляделся – все органы чувств работали превосходно, запах в камере был по-прежнему ужасным, на губе выступила капелька крови, которую он тут же слизнул и ощутил очень слабый привкус железа во рту. Тяжело выдохнув, Крамер решил придерживаться теории, что он все-таки бодрствует, но кто-то ненавязчиво, однако действенно увел его от этих размышлений в сторону, как будто заставив забыть о такой проблеме вообще. Колд засыпал немца вопросами. Он задавал их с пулеметной очередью, четко чеканя каждую фразу, будто молотом забивая их в мозг одаренного. Тот поднял на шведа уставший взгляд и тихо произнес: - Это тебя не касается. Я понимаю, что происходит что-то не то, я догадываюсь, что ты делаешь, и не собираюсь тебе подыгрывать… Черт… - Эрих не знал, что уже невольно помогает Кирку, так как в его сознании образы возникали сами собой, а Трикстер, как опытный охотник, отлавливал их и забирал себе в коллекцию. Именно таким образом и возникла на пороге внезапно открывшейся двери Эллоусис Крамер. Агент молчал, уставившись на нее сначала недоверчиво, а затем, почувствовав аромат ее духов и услышав ее робкий, напуганный голос, он оторвался от стены и едва слышно прошептал ее имя. Его тянуло к ней – подойти, обнять ее, обвить рукой хрупкую талию, уткнуться лицом в ее мягкие как шелк волосы, поцеловать ее в губы, такие настоящие, стереть слезинки с ее глаз, с таких любимых голубых глаз. И он сделал это, он коснулся ее щеки ладонью, ощутил тепло ее тела, ее дыхание, крепко обнял, прижал к себе и спешно поцеловал сначала в кончик носа, затем в оба века, и напоследок в те самые желанные губы. - Боже мой, Эль, как ты тут оказалась? Я так скучаю по тебе. Уходи пожалуйста, здесь нельзя оставаться. Слышишь? Я не понимаю, как же все-таки ты попала сюда… Ты только не плачь, умоляю тебя, родная моя, не надо. – дрожащим голосом шептал Эрих, судорожно убирая волосы с ее лица и все больше убеждаясь в том, что она никакой не мираж. От ее слез у него сердце выворачивалось наизнанку и трещало по швам. Он крепче обнял ее, пытаясь унять и ее, и свою дрожь, и как можно спокойнее шептал на ее испуганные тихие слова что-то успокаивающее, нежное, теплое. Стоило ему только подумать о том, что нужно уходить отсюда, как дверного проема нигде не оказалось. Его просто не было в этой комнате. Четыре стены. Даже двери нет. Пульс сделал безумный скачок вверх, сердце билось с утроенной частотой, адреналин хлынул в кровь, когда Эрих понял, что не только он, но и она в ловушке. В следующее мгновение что-то ударило его по голове, и он пришел в себя уже прикованный к выступу в дальнем углу, которого раньше не замечал. Вырваться было практически невозможно – железо на руках и ногах было будто впаяно в стену, а до пола еще оставалось около полуметра. Крамер медленно поднял взгляд и издал тихий вой, судорожно дернувшись и чуть не выломав себе руки в агонической попытке вырваться и прекратить то, что он увидел. - Кирк! Не трогай ее, ублюдок! – отчаянно выкрикнул мужчина, с ужасом смотря, как швед, на полу, максимально близко к нему, уже придавил собой девушку и теперь срывал с нее одежду… Все, что происходило дальше, все, что немец видел и слышал, было для него не просто невыносимым – он сходил с ума. Он выл нечеловеческим голосом, кричал и все-таки сломал себе запястья, пытаясь вырваться. Ярость внутри него не могла больше оставаться там, она разрывала его на части, он ругался, десятки раз пытался применить хоть какую-то из своих сил, но они будто растворялись, не доходя до Колда, который был совсем близко, всего в нескольких метрах, и даже глаза закрыть немец не мог, будто что-то не давало ему этого сделать. Его всего трясло крупной дрожью, под конец он беззвучно рыдал и, дернувшись в агонии отчаяния сотый по счету раз, вырвал с корнем наручники из стены, рухнул на колени с хрустом в ногах, все еще прижатых железными кандалами на некоторой высоте от пола, и попытался дотянуться до девушки, которую уже оставил Колд, сделав все, на что была способна его фантазия. Эрих не мог даже руки ее коснуться – не хватало всего пары сантиметров, он был совсем близко, он видел все, он видел ее, распростертую на каменном полу помещения, но не мог дотронуться, а уж тем более помочь и защитить. Взвыв в отчаянии, Крамер, уперевшись локтями и лбом в пол, с чудовищной силой рванул еще раз, прокусив нижнюю губу от нахлынувшей новой волны боли – он повредил еще и ноги. В странном, неестественном положении, наполовину лежа, наполовину повиснув в воздухе, он замер, находясь на грани сознания, и почувствовал вдруг чью-то руку на своей шее. Трикстер, это точно был он, холодные мощные пальцы вцепились в его горло. Эрих дернулся, пытаясь хоть как-то отстраниться от вездесущего маньяка, но тот как будто освободил его свободной рукой от оков, и окончательно рухнув наземь, Агент издал короткий хрип и широко раскрыл глаза по чьему-то велению. Перед ним в еще более ужасном виде, чем несколько секунд назад, лежала его возлюбленная. Она была еще жива, и всхлипнув, Крамер подполз к ней, вновь оказавшись вне мертвой хватки Трикстера. Ему было страшно, дико страшно смотреть на что-то еще кроме ее глаз, он дрожал от страха за нее, от ее боли, которую будто сам ощущал. Он беззвучно рыдал, склонившись над ней и переломанными руками пытаясь убрать спутанные волосы, прилипшие из-за крови к ее лбу. Больше он не мог вынести этого кошмара. Издав нечеловеческий вопль, Крамер на одной лишь силе ярости рванул в сторону появившегося из темноты Колда, но тот среагировал быстрее, и в очередной раз немец был отброшен к стене. Швед впечатал его туда прямо лицом, и Эрих, не издав более ни звука, потерял сознание. Он выпал из кошмара, так как и в реальном мире уже не спал, а находился в коме. Сильнейшая моральная атака, чудовищный надлом похлеще любой физической боли – все это стало причиной того, что игра Кирка на эту ночь закончилась. Эрих не выдержал в первый же день, проведенный в одной камере с Колдом, такого… Он так и лежал у самой двери в неестественной позе, в коме. Из носа текла струйка крови, а из глаз – слезы.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме