Город в штате Массачусетс, США, находится недалеко от Инсмута и Данвича. Через Аркам протекает река Мискатоник. В Аркаме расположен знаменитый Мискатоникский университет. Основное печатное издание — «Араем Эдвертайзер» — распространяется также и в Данвиче. До 1880 года оно называлось «Аркамская газета». Кроме университета, заслуживают упоминания такие организации как Аркамское историческое общество и Аркамский сумасшедший дом. Аркам — город, хранящий немало темных тайн. Регулярные исчезновения детей, которые объясняются человеческими жертвоприношениями, — далеко не единственный пример.
Отправлено: 10.06.11 21:16. Заголовок: Майкл давно желал по..
Майкл давно желал посетить сей город, вокруг которого крутилось множество историй, сплетен и прочих сказок, которыми изобилует сарафанное радио. Еще из заметок деда, личность которого в полной мере остается для него загадкой, Дарквуд вычитал ряд фактов об Аркаме, касающихся непосредственно его семьи. Троюродный брат Григора Ливиану, об имени которого тот почему-то решил умолчать, долгое время снимал здесь квартиру и занимался этнографией Африки, в которую часто уезжал. Кроме этого из документов было только свидетельство о смерти, подкрепленное заметкой, что родственник клана Ливиану исчез где-то в джунглях Конго. Компания "Реликт", генеральным директором которой сейчас является Михаэль, имела ряд связей со здешним университетом, сыскавшим большую славу в определенных кругах. Так как ныне покойный прошлый хозяин фирмы имел характер человека весьма гордого и независимого, чтобы слишком часто просить помощи со стороны, контакты были редкими. Заметки о них включали в себя в основном счета и редкие записи об экспонатах. В процессе чтения всегда складывалось ощущение, что чего-то не хватает. Видимо, старик в свое время либо хорошенько подчистил свой кладезь информации, либо просто по каким-то причинам решил лишний раз не упоминать об Аркаме. Вследствие этого любопытство пытливого ума юноши стремительно росло, и он внес город в список первых мест, которые ему стоит посетить. Добраться до города было решено на пароме по реке Мискатоник. Автобусам и такси Майкл никогда не доверял, да и те возили людей в город с огромной неохотой. Неспешный корабль был идеальным вариантом: в дороге можно было хорошо отдохнуть и в достатке полюбоваться видами. Пейзажи с преобладающими оттенками серого в купе с отсутствием шума суеты и аккуратным покачиванием парома вызвали сильную дрему, и в итоге Дарквуд всю дорогу проспал. Михаэль не ожидал от города приветливого «Добро пожаловать» и понимал, что принимать туриста как дома здесь никто не обязан, но его поистине удивило не проходящее ощущение, что он здесь поистине чужой. Еще покинув неспешный корабль и преодолев пешком порт Аркама, выйдя к автобусной остановке, он сделал себе отчет в том, что очень давно не чувствовал себя настолько некомфортно в чужих краях. Однако с другой стороны атмосфера, царящая в городе, была ему подозрительно близка, но он отказывался согласиться с тем, что очень похож на жителей этих краев: ко всему подозрительных, порой апатичных, а порой и слишком активных. Аристократ решил, что, не будь у него родового поместья, что была для него подобно крепости, в которой можно укрыться от всего, то он переехал бы жить сюда, где ничто бы не мешало его «научной» деятельности. Тем не менее, он был рад, что не обязан здесь надолго задерживаться. Причина визита была не столько любопытством, сколько необходимостью. Ближайшие жизненные перспективы Циника заключались в беспрерывном сборе любой полезной информации, способной развить те или иные его таланты, в первую очередь – магические. Сделав смыслом жизни обучение, он с головой ушел в исследование архивов своей компании и мест с наиболее богатой историей; стал налаживать контакты с любыми учебными заведениями, располагающими знаниями в нужной ему области. Одним из таких оказался Мискатоникский университет. Дарквуд отчаянно надеялся, что руководство учреждения вспомнит о былых контактах с его дедом и пойдет ему навстречу. Он также хотел заручиться поддержкой местного исторического общества. Добираться до университета дворянин решил пешком, как было уже сказано, такси и автобусы ему претили. С помощью пары более-менее приветливых прохожих он узнал дорогу и вскоре оказался на месте. Не будь Майкл настолько нетерпелив, он насладился бы величественностью здания с множеством интересных архитектурных решений, но он слишком быстро преодолел мраморную лестницу, отворил массивную дверь и переступил порог, о который в спешке чуть не споткнулся.
- Бьюсь об заклад, убийства здесь совершаются чуть ли не по расписанию, при этом к обстановке все так привыкли, что полицейские даже сирены не включают. Да я тут мог работать хоть всю жизнь. - Нет, увольте. Я не могу иметь чести находиться в месте, где на меня с подозрением глядит каждый второй. Как только поговорим со всеми нужными нашей скромной персоне людьми и получим фолианты, я пожелал бы покинуть сие место.
Перед взором Майкла предстала впечатляющих размеров зала, может даже слишком впечатляющих для университета. Архитектор в свое время не поскупился на решения, способные удивить любого человека, появляющегося здесь впервые. Здесь приятно гармонировали величественные своды, с подозрительным фанатизмом начищенный до блеска пол и некоторая небрежность, отражающаяся в слегка потрепанном виде мебели и снующих туда-сюда студентов и профессоров. На гостя никто не обратил внимания. Судя по всему, учреждение было одним из немногих мест, где в городе кипела настоящая жизнь. Майкл снял шляпу, после чего, держа под мышкой трость-стилет, стянул с ладоней перчатки. Особенно внимательный взгляд смог бы разглядеть татуировки, выглядывающие из-под левого рукава рубашки. Рукой, на которой они располагались, он придерживал небольшую кожаную сумку, полную неизвестного содержимого, из которой выглядывал черный пластмассовый футляр для бумаги. Гость быстро поймал взглядом дверь с табличкой «Секретариат» и спешно зашагал к ней. Постучав и услышав усталый голос, сказавший «Войдите», он отворил и перешагнул порог небольшой комнаты, столы которой были заставлены стопками неизвестных ему документов. В помещении были одни дамы. С едва заметной улыбкой поклонившись и достав из внутреннего кармана визитку, Михаэль произнес:
- Доброго дня. Позвольте представиться, Майкл Дарквуд, генеральный директор компании «Реликт», ранее принадлежавшей Григору Ливиану. Мы и раньше имели контакты с вашим учреждением, и нам хотелось бы продолжить плодотворное сотрудничество. Для меня было бы честью получить доступ к библиотеке и архивам университета, что поможет в дальнейшем поиске и анализе исторического наследия.
Отправлено: 11.06.11 14:00. Заголовок: Между тем миром и эт..
Между тем миром и этим существует тонкая грань. Но вопрос заключается в том, о каком мире вы говорите, о чем идет речь, когда вы четко делите реальное и нереальное на две разные составляющие. Мы привыкли думать что у нас есть выбор только между двумя альтернативами, либо это, либо то, а третьего не дано, и совершенно не желаем знать и понимать, что во вселенной существует гораздо больше выбора, но какого? Для нас многие пути этого выбора покажутся омерзительными, полными многих неоправданных жертв, убийств, фантасмагорическим путешествием сидящего на опиуме наркомана, описавшего свои ведения из сна, жестокие, подчас, непонятные даже после пробуждения и нескольких часов анализа. Простая наука отходит в стороны и признает свое поражение, едва речь заходит о подобных иррациональных вещах, навеянных не просто кем-то, не самим сновидцем или человеком, дерзнувшем попытать счастье в иной стезе, а чем-то более совершенным и вместе с тем ужасным, непонятным, отторгнутым нашим разумом, который не в силах справиться с тем, что видят глаза, слышат уши и чувствует плоть, когда кончиками пальцев касается острых, как бритва, уголков страниц книги.
Есть такие места на карте Земли, словно бы застрявшие во времени. Оставленные всем остальным миром на свое собственное попечение и обособленное существование. В таких местах действуют свои законы, в таких местах время течет по-своему, люди выглядят иначе, плохое и хорошее, также, имеет иную маску, а само по себе место становится центром притяжения для каждого, ищущего истины в эгоистической попытке самопознания. Для кого-то такие места ни что иное как Ад, для кого-то – Рай, а для кого-то просто точка в маршруте путешествия. Для большинства же – это дом. И я говорю не только о людях, друзья мои. Подобные места являются центром притяжения не только лишь человечества, они словно магнит, словно сладкий десерт, лакомый кусочек чего-то изысканного и дорогого воплощают в себе сосредоточие многих сил. Не правы те, кто утверждает обратное, будто дело в людях, а отнюдь не в атмосфере мест. Ошибаетесь, мои дорогие, атмосфера каждого места своя и она влияет на многие наши поступки, даже на наш характер, не говоря о том, каким образом подобное явление появилось на свет. Ведь у каждого места, будь то дом, улица или целый город есть своя история. Разница лишь в том, что история целого города пишется по крупицам и собирается в причудливую и весьма интересную мозаику. Когда автомобиль своей формой напоминает ушедшее время славной старой доброй Америки, когда из проигрывателя доносится мелодия “Smile at me, baby”, а человек, сидящей за рулем, одет как истинный джентльмен, невольно завидуешь, что живешь именно сейчас, когда каждая вещь кажется бездушной копией другой копии, когда люди больше доверяют не самим себе, а неодушевленному механизму, распространившему свою сеть по миру и обладающему такой властью, о которой многие правители могут лишь мечтать в своих самых смелых фантазиях. Аркам. Это не то место, куда вы приезжаете отдохнуть со всей семьей. Хотя здесь есть на что посмотреть. Центр города, воплощенный собой лист истории с зданиями в георгианском стиле, неоготические церкви, созданные, кажется, не для поклонения христианскому Богу, а кому-то иному, настолько рельефы устрашают и заставляют задуматься и усомнится в существовании веры здесь; одна из самых главных достопримечательностей – Университет, с его любопытной славой, с его огромной библиотекой, музеем и архивом, о котором мечтает даже Оксфордский попечительский совет. Аркам не тот город, в который вы приезжаете отдохнуть. Вы либо живете здесь, либо находитесь в поисках истины, либо и то, и другое вместе. Только будьте осторожны. Многих эти поиски привели туда, откуда выбраться невозможно.
- Значит, дела в кампании идут как нельзя лучше? – низкого роста полноватый человек, сидящий за письменным столом, положил сомкнутые в замок пухлые ручки на грудь. Стекла круглых очков начали запотевать, хотя помещение было обустроено весьма комфортно для работы здесь и температура кабинета не превышала и двадцатиградусной отметки благодаря установленному под потолком кондиционеру. Напротив него, в кресле гостя, расположился более приятный мужчина. Средних лет, со светлыми, коротко стрижеными волосами, отпустивший бороду и усы, которые скорее подчеркивали овал лица и ничуть не старили его; пронзительные серо-голубые глаза смотрели на собеседника, а на лице играла снисходительная улыбка. Одет мужчина был в строгий деловой костюм, темно-синего, бархатного оттенка. - Да, со стороны Смита было мудрым решением окончательно закрыть больницу здесь и полностью перенести всю работу на остров в пределах Нью-Йорка, - ответил гость. Его голосом можно было озвучить половину старых фильмов, чтобы главные роли, исполняемые известными актерами, еще более будоражили воображение слабого пола. - Жаль, конечно, это ведь значит, что к нам в Университет ты будешь еще реже заглядывать? – декан, как значилось на табличке на столе толстяка, покачал головой. - Почему же? Несмотря на обширную лабораторию и отличные условия теоретические данные, их большая часть, до сих пор находится у вас. Может не так часто, как в былые времена моего студенчества, но и сейчас я буду вас навещать. Толстяк заметно повеселел. Еще бы. Оставленное еще в начале 20го века завещание уважаемого здесь профессора Армстрона ясно гласило, что все его имущество, часть процента акций фонда Мискатонинского Университета, кресло главы грандов и стипендиального фонда переходит непосредственно к приемному сыну и его потомкам. По странной случайности, того сына звали также, как и сидящего напротив него мужчину – Герберт Уэст. Декан не был человеком любопытным и потому списал все на семейную традицию, а также на свою паранойю, когда, однажды просматривая старые довоенные фотографии, натолкнулся на карточку профессора и его наследника. Поразительное сходство, может лицо Герберта было более грубоватое, да и эта бороденка, но если сбросить лет десять, пятнадцать… Сигнал коммуникатора прервал их беседу. - Мистер ДаСильва, пришел мистер Майкл Дарквуд, компания «Реликт», - по голосу девушки-секретаря можно было понять, насколько этот самый мистер Дарквуд умеет производить благостное впечатление на женщин. В сущности, по ноткам тона можно было расшифровать следующее – а еще он хорош собой и я была бы не против, если бы он пригласил меня сегодня на ужин. – Ему требуется доступ к нашей библиотеке, я сказала, что сперва следует обсудить это с вами, так как доступ выдается ограниченный. - Давайте, я с этим разберусь, - проявив неподдельную заинтересовать ко всему сказанному, Уэст поднялся с кресла. – Спасибо, что уделили время, господин декан, - он чуть поклонился и направился к выходу.
Ливиану. Эту фамилию он не слышал…очень давно. Скажем так, говорить о своем знакомстве с большинством известных семей – себе было дороже. Многие закрывают глаза на семейное сходство, а некоторые становятся настолько любопытными, что приходится потом разыгрывать участие и сочувствие бедным родителям, от которых сбежал сын, а ведь был такой примерный мальчик и в будущем марте должен был жениться на юной прелестнице Мэри. Выйдя из кабинета декана, еще требовалось пройти по узкому коридору, между комнатами старшего преподавательского состава, установленными здесь в сороковых годах, на благо экономии пространства университета ради размещения боеприпасов и средств первой необходимости. Конечно, вряд ли немецкая авиация когда-нибудь да долетела бы до воздушного пространства Аркама, истерии народа это не уменьшало. Наконец, открыв боковую дверь секретариата, Герберт добродушно улыбнулся. - Мистер Дарквуд, я так понимаю? – он протянул руку молодому человеку в знак приветствия. – Очень приятно познакомиться, Герберт Уэст. Ваша мать Лаура Ливиану, ведь так? Чудесная была женщина. Но пройдемте, - жестом Уэст пригласил юношу следовать за собой. Выйдя из секретариата, они свернули направо и вышли из зала прямо внутренний двор университета, точнее, его первый внутренний двор, больше обставленный для отдыха ожидающих своей очереди и вердикта преподавателя студентов, каменные скамьи, небольшие дорожки, пара статуй в псевдо-античном стиле, идеально постриженная лужайка. – Вам что-то конкретное необходимо в нашем золотом фонде. Видите ли, даже студентам приходится ждать недели, прежде чем им дают доступ в библиотеку университета, я не говорю уже об архиве. Обычно они заказывают книги у хранителя и тот им передает, но посторонний человек, никак не связанный с этим учебным заведением, вряд ли может надеяться на снисходительность местного управления.
Отправлено: 17.08.11 22:53. Заголовок: Меньше всего на свет..
Меньше всего на свете Майкл, в каждом из своих проявлений, любил ждать. И как детектива, и как аристократа, и как фанатика его угнетала мысль о том, что придется потратить пускай даже жалкие минуты на полное бездействие. В данном случае его, конечно, могла спасти возможность пококетничать с весьма миловидной секретаршей, на которую молодой человек произвел, само собой, наилучшее впечатление. Однако его нынешняя миссия была гораздо более важна очередной мадемуазели, коим юноша патологически питал неудержимую симпатию. В данный момент его сильнее интересовали скрытые ранее знания, от которых аристократа отделяла пара-тройка дверей. Кто знает, какие несметные информационные сокровища таятся в архивах этого учреждения, сколько личных загадок сможет решить алчущий знаний молодой человек, охватив всё это богатство своим разумом, и не свихнется ли от этого еще сильнее. Благо, ожидание оказалось достаточно недолгим, на что, собственно, и рассчитывал юноша, деликатно отказав в предложении сесть, сделанном секретаршей после звонка в руководство. Не дав Майклу успеть заскучать, дверь в комнату отворил мужчина лет сорока с весьма располагающей внешностью, одетый в деловой костюм, который Дарквуд мысленно отнес в разряд "чертовски дорогих", имея у себя в гардеробе такой же. В ответ на появление сего человека посетитель учтиво поклонился, не отводя взгляда от глаз личности, с которой ему предстояло познакомиться. По взгляду можно было определить многое, здесь же был виден жизненный опыт и твердая, может даже фанатичная уверенность. Однако преждевременных выводов молодой человек делать не стал. Только он хотел произнести приветливые слова личности, из уст которой ему вскоре предстоит буквально вырвать разрешение на доступ в архивы, как вдруг та упомянула мать Михаэля. Не успел тот закончить поклон и вставить хоть словцо, у него в горле встал комок, а приветливая улыбка тут же скрылась с его лица, которое вмиг превратилось из весьма довольного в крайне невзрачное. Колдун ничего не ответил, лишь скромно кивнув и послушно последовав за так называемым Гербертом Уэстом, бросив напоследок холодный взгляд в сторону секретарши, а затем и вовсе спрятав взор под тенью от шляпы. О матери он не говорил ни с кем и никогда, даже элементы, на которые разделилось сознание Дарквуда, не называли ее имени. Сейчас же персона, с которой аристократ виделся первый раз в своей жизни, тут же упомянула родительницу, на имя которой было наложено табу. Тема родителей стояла на первом месте среди самых болезненных тем разговора. Однако это было лишь минутное впечатление, и во двор университета Майкл вышел уже с гораздо менее удрученным видом и готовый к беседе. - Герр Уэст... прошу прощения, я слишком много времени провел в Германии, очень трудно отвыкнуть. Буду признателен, если позволите Вас так называть на время моей "акклиматизации". Итак, несмотря на то, что моя просьба и так достаточно дерзка из-за того, что моя скромная персона является чужой не только в Университете, но и в городе, она покажется еще более дерзкой после того как я скажу, что мне нужно всё. Именно, меня привлекает не одна какая-то работа и даже не собрание, гораздо более интересен архив как таковой. Смею заметить, что представляю не свои личные цели, а цели компании и всего коллектива, что кровью и потом соединяет звенья истории, ищет новые ее элементы и всецело заботится о сохранности информационного наследия человечества, а также о его грядущем развитии...
Лжец.
- При всем уважении к студентам университета, не думаю, что кто-либо из них будет обладать таким запасом материальных средств, коим располагает наша компания...
Я больше всех этих ребятишек достоин получить эти знания! Только Я могу вместить их все в свой разум! Они мои! Дай же мне их!
- Разумеется, мы можем вложить наши средства в развитие Университета, а также принимать его студентов на работу. Надеюсь на понимание и солидарность с Вашей стороны, ведь все мы служим всеобщему благу.
С этими знаниями я создам свое благо!
Говорил юноша с особенной страстью в то время, как темная сторона его сознания пробудилась, предвкушая, что скоро ее насытят новой порцией бесценной информации. Циник внутри Майкла был подобен Мистеру Хайду в Генри Джекиле, что рвал и метал, бесцеремонно требуя своего. Разумеется, Дарквуд всячески скрывал эти порывы, но по интонациям определенно можно было понять, что легко этот молодой директор не отступит. Закончив свой монолог, он сунул руку в карман, чтобы достать очередную визитку и, вытащив ее наполовину, он вдруг заметил, что держит между пальцев не карточку с рекламой компании, а с надписью «Детективное агентство Оливера Уайта. Решаем любые загадки, которые поставили в ступор ваш полицейский участок». Быстро убрав ее обратно в карман в надежде, что собеседник этого не заметит, он вытащил из другого нужную карточку и протянул Уэсту, украсив лицо наигранной улыбкой.
Отправлено: 18.08.11 21:27. Заголовок: Кем был этот молодой..
Кем был этот молодой человек, представший перед ним? Очередным искателем приключений? Просто бродягой, который обладал необходимой суммой, прикупил костюм и решил разыскать свое счастье? Или, все-таки, несчастье? Трудный вопрос. Людей просто так не разгадывают. Людей просто так не понять. Люди это вам не слоеное тесто или луковицы, со множеством оберток, одна пахнет хуже другой, скорее уж тогда – люди это прогнивший от времени лук, ибо их мерзость и в то же время простота настолько очевидны, что вы сами себя обманываете, пытаясь обратиться к гуманизму в собственном сердце. Итак, кем же был это самый Дарквуд? Герберт улыбнулся. Они прошли по узкой дорожке дворика, выложенной из гранита, на которой едва-едва умещались и могли идти рука об руку двое, скорее было больше похоже на то, что Уэст ведет, а юноша следует за ним, внимательно слушает, вникает в каждое слово. Не подумайте ничего предосудительного, это все было уже делом привычки – читать человека, считывать информацию со всего него, как будто перед вами не личность, а просто пучок из потока информации, закодированный в образы – костюм, цвет одежды, лицо, мимика, жесты, морщинки, улыбки, выражение и взгляд, речь, интонация голоса, риторика постановки вопроса, соотношение с манерами и прочее, и прочее. Список можно продолжить и то, он будет не полным. Так вот, с вот этого всего, как с листа в маршбюро, едва секретарь берет шифровку и карандашом отмечает конец и начало сообщения, именно подобным образом Герберт видел очень часто перед собой людей. Правда, мысли об этом субъекте он решил пока оставить. Сначала следовало получше узнать его. Но уже мимолетная реакция некоей меланхолии, обреченности или удрученности миром и его вопросами, вызванная упоминанием имени матери говорила о многом. Истина? Нет, истину Герберт не знал. Он мог лишь предполагать. Следовало оживить в собственной памяти образ этой одаренной и прекрасной женщины. Уэст присел на одну из каменных лавок, закинув ногу на ногу и достав из внутреннего кармана серебряный портсигар с выгравированным на нем алхимическим символом Меркурия. Один из немногих по-настоящему дорогих и стоящих подарков от коллег, уже почивших и покоящихся в земле. С миром, господа. Пусть вы никогда больше ему не понадобитесь. Для ваших тел это будет лучше всего. Как и подобает, сначала он протянул раскрытый портсигар Дарквуду, затем только взял себе тонкую сигарету – белая бумага, хороший табак, с прикусом гвоздики, остающемся на небе. Сейчас Герберт больше напоминал одного из студентов, нежели профессора или представителя местной интеллигенции. - Значит всё, мистер Дарквуд? – уголки губ приподнялись, мужчина закурил. – Не извиняйтесь за обращение, - махнул он рукой. – Я некоторое время тоже провел в Германии, прекрасная страна, жаль только в последнее время сбилась с курса и все немцы вдруг решили мыслить, как англичане или французы, наплевав на собственный менталитете и культуру, которая в разы отличается, - Уэст выдохнул дым в сторону. Окинул взглядом внутренний дворик. Сейчас не так много, кто приходил в Университет. Да и те, кто был, просиживали многие часы в библиотеке, либо в залах различных кафедр. В отличие от остальных учебных заведений страны просто так в Мискатоник попасть нельзя было. Нет, конечно, вы могли сдать экзамены, вас могли зачислить, но почему-то, какой-то странный, первобытный, еще животный инстинкт, ограждал большинство абитуриентов от первого шага стать студентом данного места. Хотя жаловать на количество учащихся никогда не приходилось. Как и на богатую историю убийств, самоубийств, таинственных и необъяснимых явлений и прочего. – Значит речь о деньгах? Вот как? – мужчина как-то странно посмотрел на юношу, смерил его холодным взглядом. – Пойдемте, - Уэст поднялся и направился чуть вперед, продолжая молчать, только слушать и вникать с дальнейшие слова Майкла. Молчал он и тогда, когда Дарквуд закончил говорить и ожидал его реакции. Пройдя через весь внутренний дворик, они зашли в один из открытых коридоров, построенный, по всей видимости, еще при первоначальном строительстве здания, то есть сохранившимся еще с тех времен, когда по его коридорам гулял и размышлял о своих сочинениях один из ведущих писателей романтической прозы конца девятнадцатого столетия. Всего несколько десятилетий разделяли его и Уэста. Хотя… не сказать, чтобы Герберт очень любил псевдо-классическую литературу Америки. - Боюсь, мистер Дарквуд…впрочем, позвольте называть вас Майкл, хорошо? Так вот, Майкл, финансовую часть вашего предложения обсуждать надо не со мной. Да, я являюсь одним из ведущих профессоров и, скажем так, меценатом Университета, не говоря об обладании половиной территории, которую мне любезно оставили в наследство, но никак частному лицу, отнюдь. Скорее как лицу, представляющему компанию выросшую из ничего в этом же самом городе. Если вы приехали предложить вашу материальную помощь, которая никогда не бывает лишней, а также обсудить вопрос трудоустройства выпускников, то прошу пройти в канцелярию, представить тоны документации, предложений, организовать презентацию, но, - Герберт остановился, обернулся к юноше лицом и сделал шаг вперед ближе к нему, рука легла на плечо молодого человека, - я сомневаюсь, что вам это будет интересно, верно? – смотря прямо в глаза Дарквуду, задал он свой вопрос. Затем, не дожидаясь ответа, отвернулся и направился далее. Коридор оканчивался тупиком, стеной, в которой, словно насмешкой была выделана дверь, с железными засовами. Дерево было обтянуто петлями всем мастерам тюрем назло. Хранилище, тюрьма, подземелье, а может элементарный погрею – догадывайтесь сами, что было за ней. Уэста будто что-то отвлекло, он повернулся в сторону двора и задержал взгляд на прошедших мимо студентах, которые болтали о своем «девичьем», как говорится. Смеялись, толкали друг друга, направляясь в противоположную сторону, явно кутить и гулять сегодня вечером в городе. Дни лета подходили к концу, а, следовательно, подходил к концу и срок их свободы от ноши науки. - Лаура была замечательной женщиной, Майкл, - Герберт вздохнул. – Я не был знаком с ней настолько хорошо и близко, и признаться, в этом есть и моя доля вины. Я не приемлю женщин в том деле, которое требует полной ответственности, серьезности и отчужденности от чувств. А женщины, они создания чувственные, слишком страстные и впечатлительные. Ваша мать было иной породы. Но врать не умела. И вам это передалось также. Последуйте моему совету, говорите всегда людям только правду, они все равно не примут ее, а так вы не возьмете лишнего греха на душу, - Уэст смахнул невидимую пылинку с рукава. – О, Чарльз! – он обошел Майкла, направившись к человеку, которого заметил и сразу привлекая к себе внимание того. Среднего роста мужчина, с уже седеющими бакенбардами, но еще видимой яркой рыжиной волос, с веснушками на носу, которые скорее уродуют, чем красят, - да, вот они профессора, настоящие профессора, а не голливудские модели, смотрящие на вас с плаката социальной рекламы в центре города. - Герберт? – мужчина остановился. Недоверчиво посмотрел на Дарквуда, затем только перевел взгляд на Уэста. – Я думал, ты уже уехал. - Нет, у меня небольшие дела в Аркаме, работа, знаешь ли, - Герберт улыбнулся во все тридцать два зуба, очаровательная улыбка закадычного друга, представить себе можно было, что эти двое когда-то и могли гонять мяч на футбольном поле, вот только с трудом в такое верилось. - Да, у всех дела, только молодым раздолье, - невесело усмехнулся тот, кого назвали Чарльзом. – А я вот все каталогизирую. Компьютеры компьютерами, но новые поступления все же предпочитаю в книгу вписывать. - Кстати, о библиотеке, - Герберт придал вид будто только сейчас вспомнил какой-то очень важный вопрос. – Мне надо будет вечером сегодня там поработать. - Какая секция? – Чарльза будто подменили. Человек словно стал на полголовы ниже, сгорбленнее и еще более подозрителен ко всему. - Как обычно, практическая и теоретическая психология. - А, хорошо, - и снова перед нами прежний библиотекарь. - Я возьму с собой своего помощника, если ты не против, - это была просьба, однако произнесена она была тоном не терпящим возражений. – Славный малый, вот только подучится ему надо кое-чему? – обернувшись к Даркувуду, Уэст подмигнул. - М, хорошо. Хорошо. Только не забудь, работает по летнему расписанию. - Да, да, я все прекрасно помню, - проводив взглядом удаляющегося знакомого, Герберт поправил галстук. – Идемте, Майкл, кажется, вы просили всё? А мне кажется вам нужно что-то особенное, - мужчина жестом пригласил Дарквуда следовать за ним.
- Наша высокородная особа теряет контроль над ситуацией. Нам действительно так требуется сия макулатура? Коль воистину, то не стоит ли нам просто заплатить столько денег, сколько этот достопочтенный герр хочет? - У этого дяди денег может быть больше, чем у нас, Наполеон. Ты видел его костюм? Судя по тому, как он хорошо сидит, можно понять, что одежка сшита на заказ, причем даже пуговицы сделаны с такой любовью, с какой даже я не отношусь к виски. Если продать около дюжины таких пиджаков, можно прокормить маленькое государство в Средней Азии. Чтобы обрадовать его деньгами, можно смело продавать наш особняк. - Всё равно, как Я получу эти знания, я обязан впитать их! Так давно не было свежих данных, я голодаю... - Так-то, Наполеон. Если мы с тобой не возьмем дело в свои руки с помощью харизмы, Дракула опять переворошит все прошлые воспоминания, а я не хочу в шестьсот шестьдесят шестой раз пересматривать Адвоката дьявола.
Волнение Дарквуда в очередной раз привело к потери им целостности сознания и разделению оного на три части: аристократа Михаэля Ливиану, детектива Оливера Уайта и мистического фанатика без имени, но со звучным прозвищем "Циник". Существовала еще одна часть, но она была настолько эфемерна и спрятана так глубоко в подсознании юноши, что не так сильно достойна упоминания. Тем не менее она играет ключевую, связующую роль, без которой личность Майкла подверглась полному разделению. Этот четвертый элемент называли Апофеоз, именно он имел полную власть над телом, но при этом не обладал собственной волей. Он выслушивал аргументы других элементов и, впоследствии воплощал нечто среднее. Каждая из трех сторон имела свой взгляд на вещи, сильно отличающийся от других, и в этом контрасте постоянно рождался спор. По сути, разум Дарквуда был ареной, где сражались разные мнения и суждения, и побеждала дру... нет, не дружба, но здравый смысл, по крайней мере, когда он был уместен. И сейчас, когда одна из личностей, а именно Циник, стал гораздо более активен, чем раньше, усилили свое влияние и другие. Так всегда и сохранялся хрупкий баланс в не менее хрупком разуме отнюдь не самого обычного человека. И диссонанс, что происходил сейчас, был лишь легкой рябью по сравнению с бурей, которая порой охватывает сознание Майкла. - Меркурий. Согласно алхимической теории, один из элементов, необходимый для создания ребиса - вещества, из которого впоследствии можно получить легендарный философский камень. Второй элемент - сера, символизирующая мужское начало; меркурий, в свою очередь - женское. Гхм... Красивый портсигар, подарок? Майкл любезно принял сигарету, не отрывая знака от символа на футляре мастерской отделки, из которого вытащил оную. На подобных атрибутах часто можно встретить различного рода знаки, на которые люди редко обращают внимание, просто воспринимая как своего рода талисман. Дарквуд же очень трепетно относился к символике, особенно, когда лично имел с ней дело. Его часто беспокоило, почему человек выбирает именно тот, а не другой символ, не обладая знаниями в области семантики. Юноша приходил к выводам, что на подсознательном уровне каждого тянет к определенным знакам, которыми еще давным-давно было зафиксировано какое-то проявление природы. По символам на вещах владельца, согласно теории Дарквуда, можно было многое узнать о самом человеке. Меркурий на портсигаре Уэста говорил о том, как о созидателе в том или ином смысле, ведь разрушение или изменение тоже являются своего рода созданием чего-то нового. Оставалось только гадать: выбрал ли Герберт символ или символ выбрал Герберта. Юноша поднес сигарету к носу, вдыхая аромат еще не зажженного табака, после чего коснулся языком конца никотиновой трубочки высочайшего качества, почувствовав горчинку с легким приятным привкусом. Достав из внутреннего кармана тонкого пальто металлическую зажигалку с кованым корпусом, на котором была выгравирована руна «Совило». Полоснув по концу сигареты огнем из зажигалки, он закурил, обильно вдыхая дым в легкие. - Больше предпочитаю сигары, а вообще, не особенно страстный курильщик. Моя работа и так слишком вредит организму, чтобы усугублять дурное на него влияние. Гость Университета улыбнулся, ему на мгновение показалось, что они с Уэстом начинают играть в какую-то интересную игру, из которой победителем сможет выйти тот, кто лучше разгадает своего оппонента. По сути, это был покер, только вслепую и в котором ставкой была гордость. По крайней мере, Михаэль ставил на кон именно ее. - Немцы сделают что угодно, лишь бы не посмотреть вам в глаза. В совокупности с излишней педантичностью – это единственная их слабость, позволяющая успешно манипулировать. Зато музыку они пишут воистину прекрасную. На скамейку рядом со своим собеседником бизнесмен решил не садиться, выражая таким образом уважение и боясь запачкать дорогие брюки. Он также не мог позволить себе расслабиться, будучи на взводе, точнее, Циник не позволял. От его порывов у юноши даже слегка заболела голова, а тело требовало движения, и Майкл мысленно поблагодарил судьбу, когда они с Уэстом продолжили свое шествие, покинув двор и углубившись в коридор. Дарквуд тихо кашлянул, когда Герберт решил назвать его по имени, но не сказал ничего в противовес этому, позволив спутнику это из вежливости. Аристократ любил к себе обращение весьма уважительное, но на первом месте сейчас стояли знания, а уж после пафос и высокородное положение. Он также начал откровенно нервничать, когда слушал весьма скептичный ответ, даваемый в деловом тоне, жалея, что вообще упомянул деньги. Когда Уэст закончил, юноша уже решил было развернуться и уйти, но только собеседник добавил несколько слов, исполненных пониманием и солидарностью, что колдун едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Молодой человек ничего не ответил на вопрос о его отношении к бумажной волоките, договорах о трудоустройстве и прочей чепухе, которую амбициозный директор компании обычно поручал своим секретарям. Он лишь бодрее зашагал, порой даже обгоняя Уэста, в нетерпении постукивая пальцами по концу трости, которую всё еще держал под мышкой. Однако энтузиазм Майкла как рукой сняло, когда собеседник заговорил о его матери, в этот раз не просто мимолетом упомянув ее имя, а раскрутив вокруг нее целый миниатюрный монолог. В душу снова нахлынула смертельной степени печаль, подкрепленная некоторой злостью. В этот момент юноша понял: первую партию в ментальный покер он проиграл. - Пожалуй, я тоже не был с ней знаком достаточно хорошо, но моей вины в э… Он не договорил, так как на сцену вышел еще один актер, появление которого было внезапно для Дарквуда, но весьма ожидаемо для Уэста. Поймав недоверчивый взгляд так называемого Чарльза, юноша с ухмылкой кивнул, слегка приподняв шляпу над головой. Большую часть диалога старых знакомых он пропустил мимо ушей: его никогда не интересовала чужая жизнь и чужие проблемы в своих подробностях, да и этот третий не представлялся особенно ключевой фигурой, так что степень интереса к нему была равна нулю. Парень обратил свое внимание в сторону двоих коллег, только когда разговор коснулся непосредственно него. В ответ он лишь пожал плечами, скорчив из себя дурачка. Когда Чарльз удалился, а Герберт открыл дверь от «Сезама», Майкл оскалился, будто бы он не ел пару дней, а за дверью на блюдечке с голубой каемочкой лежал вкусный, хорошо прожаренный, стейк. Наконец, он снял шляпу, обнажая зачесанные назад волосы, и аккуратно убрал ее в сумку, в которой подозрительно зазвенело стекло. Алчущий знаний юноша в предвкушении зашагал за своим проводником, предвкушая что-то действительно фееричное.
Отправлено: 03.09.11 18:49. Заголовок: Итак, доступ был отк..
Итак, доступ был открыт. Нет, не подумайте, Уэсту доступ к архивам библиотеки, да и к любому другому вместилищу знаний и секретов университета, доступ был открыт всегда. Триста шестьдесят пять дней в году, двадцать четыре часа в сутки, и так далее. Пусть, порой, об этом могли и не знать теперешние хранители учебного заведения, пусть об этом не знал и деканат, но Уэст мог появляться где и угодно, и когда угодно, не спрашивая на то особого разрешения кого-либо из людей. Я сказал «людей»? Да именно, кого-то из них, смертных, человеческих особей, призванных на существование в этом мире из-за скуки нескольких божеств, просто однажды осознавших, что им неким управлять, а друг другом они управлять не мог. Вот такой парадокс. И из-за таких парадоксов и была создана сама Вселенная. Но мы отвлеклись, а ведь терять из виду этих двоих представителей расы несовершенной будет себе дороже, ко всему прочему, тогда вы лишитесь удивительного зрелища, или же – не познаете настоящую скуку, коли сами события не придутся вам по душе. Раскланявшись со своим знакомым, который хоть и был ценным приятелем, но вряд ли когда-либо смог бы претендовать на звание друга, Уэст подал знак юноше следовать за ним. При этом еще какое-то время постояв на месте и проводив библиотекаря до поворота в административное здание. К чему вы спросите, такая настороженность и нежелание оказаться вдруг под пристальным вниманием без своего ведома? Скажем так, шестое чувство еще никогда не подводило Герберта, да и не только оно – каждое подозрение, рано или поздно, находило подтверждение, и порой это происходило не сразу, не стоило пренебрегать таким простым и таким полезным качеством души людской как – предчувствие. Именно оно заставляло мужчина приглядывать к некоторым людям особенно внимательно, именно это качество в былые годы, когда Герберт был совсем юнцом (а было таковое даже не двадцать лет назад, о нет, господа), так вот именно оно не раз спасало ему жизнь, именно оно не раз заставляло его сделать верное решение, удерживало от неосторожного шага или слова, а, порой, именно благодаря и на основе предчувствия и странного ощущения чьего-то присутствия, Уэст брал в руки заветный фолиант и взывал, хотя нет, скорее так – обращался к тем, кто знал и ведал куда в большем, чем сам ученый. И сейчас, в это странное десятилетие, когда очередной век сменился следующим, когда человечество окончательно ослепло, и только несколько, незадачливых и непризнанных пророков видели истинную картину событий творившихся в мире, Герберт не делал поспешных выводов и не умолял своего любопытства относительно людей, допущенных до знаний и тем, для других кажущихся бесполезными. Таковым человеком являлся библиотекарь. Был ли он слишком стар душой даже для своих лет, а может он был обычным простофилей, не нашедшим лучшего места под солнцем, кто знает. Ведь вполне себе он мог быть и тем, кто говорит намного меньше, чем ведает. Он мог быть тем, кто сродни Уэсту поклонялся Древним, уважал традиции и не забывал истории. Настоящей истории, а не той, которой вас кормят день за днем. Нет, конечно, битва при Гастингсе была, с этим никто не спорит, но характеров участников вы не знаете, а что было до нее – тем более. Не говоря о такой простой истине, что детские страхи подчас куда обоснованнее материализма и без духовности взрослых. Поначалу шли опять в молчании. Затем, не найдя подходящей урны (и куда смотрит руководство), Уэст снова достал портсигар, чтобы затушить сигарету о колону и убрать окурок внутрь коробочки с алхимическим символом на ней. Поверьте, это был жест чистой этики. Если вы не приучены к хорошим манерам, вам его никогда не понять. - Да, это подарок, как вы верно догадались, - они вошли под своды здания, в котором располагалась библиотека. Их от нее отделяла лишь каменная стена, но иногда, многим студентам, она казалась бесконечной и лишенной дверей; вы могли идти и идти, минуты могли тянуться, а, как в одной поговорке, у этого забора, за которым хранилась мудрость, калитки могли так и не найти. Вся проблема заключалась в плане строений Мискатонинского университета. Архитектор сошел с ума после начала строительства, да и до этого не славился крепкой психикой, тем не менее, использовали его чертежи. И не меняли в постройках практически ничего даже при реставрации. Если у кого-то хватало смелости взглянуть на старые и практически истлевшие первые планы строений, он хватался за голову и с криком «А» выбегал из комнаты, чтобы напиться до чертиков и забыть то, что видел. Это был лабиринт. Странный, психоделический кошмар девочки Алисы, не умевшей рисовать даже с линейкой в руках и Чеширским котом в качестве учителя. – Подарок одной дамы, - улыбнулся Герберт, оборачиваясь к шедшему рядом Майклу. – На память. Далее продолжать рассказ он не стал. Любопытство порок. Награждены им все мы, только в разной степени. Вряд ли, даже если юноше будет интересна история, он спросит о ее продолжении. Слишком не тактично. Слишком вызывающе. И слишком проста для Уэста будет подобная ошибка. Герберт свернул за угол. Они оказались перед высокими дверьми, созданными, скорее, для храма, церкви, в стенах которой служат молебны и воспевают того Бога, в которого верит округа. У этого Бога может быть хоть шесть рук, однако смысл религия от такого кощунства не утратит. Сложно что-то потерять данного не имея. Несмотря на кажущуюся массивность, двери с легкостью поддались легкому толчку руки Уэста. Мужчина пропустил вперед Дарквуда, только затем зашел сам и закрыл за собой дверь. Петли дверей не были ржавыми, потому, вопреки закону жанра не заскрипели, а должны были. Библиотека изнутри выглядела гораздо более обширной и большей, чем могло показаться снаружи. Словно кто-то специально создал карман в этой вселенной и не один, дабы вместить богатое собрание книг, древних свитков, карт и прочего бумажного материала мира, собранного давным давно одним фанатичным и эксцентричным коллекционером. Сейчас в ней никого не было. Или почти никого. В обширном зале и меж стеллажей мог еще кто-то бродить, незаметно для остальных посетителей и крайне бесшумно. Вы могли прокричать свое имя, надрывая глотку, а странным образом ваш голос мог раствориться в тишине по дороге от одного конца залы до другого. Все помещение сейчас было погружено в некую полутьму, горело несколько ламп, стратегически и логично расставленных так, чтобы освещать лишь широкие проходы и коридоры, а также лестницы второго и третьего яруса. За дверьми был разгар дня, а здесь – царила сама ночь. Постоянно. Будто бы облюбовав данное место своим домом. Домом, пропахшим пылью и сыростью, а также сладковато едким запахом каких-то благовоний, явно распыленных здесь, чтобы перебить удушающую атмосферу затхлости и застарелости. - Весьма архаичное место, - голос Уэста мог показаться слишком громким, нарушая святую тишину этого странного храма, хотя сам человек говорил едва ли не шепотом, в угоду всем известным правилам. – Пять лет назад здесь проводилась модернизация, но из-за магнитных полей и камня, из которого построено здание, компьютеры отказывались работать. Как и большинство современной техники, - проходя вперед, он усмехнулся. – Представьте, какого это – убирать подобное помещение вручную. Потому, как правило, от пыли и грязи очищают только популярные отделы литературы, коридоры первого этажа и часть второго яруса – туда обычно и захаживают студенты, в преддверии экзаменов. А вот вам, как я полагаю, требуется пройти в иную сторону, верно? – он остановился и внимательно посмотрел на юношу. Его взгляд словно препарировал и тело, и душу стоявшего перед ним человека. Да, полностью посмотреть на «внутренности» данного экземпляра вот так сразу Герберт не мог, однако это не мешало ему отделять сердце от разума и смотреть сколь долго продержится и выживет ли «пациент». Уэст подал знак следовать за ним, меж стеллажей, которые накрывали посетителей библиотеки черными тенями, полностью погружая во тьму и не давая толком даже рассмотреть, какого же рода издания стоят на полках этих шкафов. Впрочем, так как сам Уэст не останавливался ни у одного из них, вряд ли они имели за собой нечто интересное и познавательное. - Полагаю, сначала вам стоит просмотреть каталог, иначе вы не найдете то, что интересует именно вас, - отозвался мужчина. – Секций несколько, но каталог для всех единый, так проще библиотекарям записывать новые поступления, без использования специальной техники. Герберт на минуту достал сотовый телефон, отключил его и убрал обратно за пазуху. Тут он даже не шутил. Каждый раз покупать новый телефонный аппарат только из-за собственной забывчивости было…неловко. Посудите сами. - А чем конкретно занимается ваша компания, - он сделал многозначительную паузу, - Майкл?
Дойдя до административного здания, Чарльз открыл дверь и вошел в помещение. Никто не обратил на него ровным счетом никакого внимания. За все те годы работы здесь, это уже практически пожилой человек научился быть невидимым. Ему всегда нравились книги. Ему нравилось ощущать их. Нравился их запах. Их язык. То, с каким мастерством они были сотворены в единичном экземпляре. То, что каждая из книг была неповторима. И потому, сгорбившись, он всегда терялся за кипой томов и старых бумаг, был слышен только его голос, немного неприятной, кто-то мог бы даже назвать его скрипучим, какой бывает голос у старух, указующих на вас перстом и объявляющих вашу скорую смерть, а может это был скрип пера по бумаге, или старых деревянных засовов? Прождав несколько минут, просто простояв на месте, Чарльз снова открыл дверь и вышел во дворик. Уэст с его незнакомым другом уже удалились в сторону библиотеки. А сам библиотекарь, пригладив рукой рыжий участок волос на макушке, словно бы прикрывая начавшую образовываться там лысину, с удивительной прытью направился в противоположную им сторону. Явно торопясь. Явно опасаясь опоздать. Куда бы то ни было.
- Дедушка, почему здесь так темно? И темнота какая-то... кажется, я могу почувствовать ее руками. - Все хорошо, Михаэль, просто не сворачивай с дороги и не трогай стены. На мгновение лицо старика украсила довольная заинтересованная ухмылка. До этого момента казалось, что лицо этого человека не обладает более никакой мимикой кроме той, которой хватает на изображение крайней степени серьезности и задумчивости. Григор, которому минул очередной десяток, имел славу личности крайне загадочной. Вопрос о том, что творилось у него в голове, оставался без ответа даже для его ближайшего окружения. Только жена Констанца знала его так же хорошо, как и он сам. В точности этого никто не знал, но все были уверены, потому что скелетов в шкафу у этой женщины лежало не меньше. Нынешний глава четы Ливиану вел внука, по его мнению, достаточно зрелого, через один из многочисленных коридоров, которыми был изрешечен подземный ярус родового поместья. Он и раньше проводил экскурсии по тайным уголкам имения, но так далеко они еще на заходили. Подобные профилактики оставляли после себя немного, в основном Амнезию. Ни одна из прогулок ребенку не запомнилась. До одной из заветных дверей в потайные помещения оставался всего один пролет, и старик задавал себе только один вопрос: "Сколько продержится отрок?" Душу юноши переполнял страх, который он раньше еще никогда не испытывал. Они шли вдвоем, но его ни на мгновение не покидало ощущение, что за спиной кто-то третий, что вот-вот схватит его за воротник рубашки, стоит молодому дворянину сбавить темп шагов. Было душно. Очень. И сыро. Холодный, богатый влагой воздух оставлял на лбу Михаэля капли воды, которые ему регулярно приходилось вытирать рукавом. Идти становилось тяжелее. Со временем стало казаться, что он идет по дну реки, течение которой толкает его назад. Наконец казалось бы сильные ноги подкосились. Ливиану младший сам не заметил, как оперся на холодную, скользкую каменную стену, чтобы не упасть. Вдруг его сознание пронзило ощущение невообразимого ужаса. По телу прошелся сильнейший холод, юноша не мог пошевелиться. Не обладая силами даже для того, чтобы закричать, он потерял сознание, увидев напоследок довольную заинтересованную ухмылку.
Ритмичное стучание ботинок и трости Майкла эхом раздавалось в ушах, пока он следовал за своим новым знакомым в предвкушении, что вот-вот войдет в храм знаний. Душевный порыв усиливало то, какие чувства нагнетало сие место. Своеобразной историей обладает даже кафешка, в переулке рядом с которой ограбили и убили зеваку, о котором никто никогда не вспомнит. Университет же был вне конкуренции. Заглянуть сквозь века юноше не давала лишь деловая хватка, что не позволяла в ответственный момент перенести внимание на что-то иное, кроме проблемы, требующей решения. Сейчас же долгожданная возможность появилась. Дарквуд стянул перчатку с левой руки, на ладони которой Уэст, если бы обернулся назад смог бы увидеть окруженный татуировками толстый свежий шрам. На ходу слегка коснувшись пальцами камня, из которого были выполнены своды здания, он ощутил резкий прилив ностальгии. В голову Майкла ворвались обрывки чужих воспоминаний, некоторые из которых были его собственные, утонувшие в омуте его памяти слишком глубоко. По коже прошлись мурашки, и колдун отпрянул от стены, снова натянув перчатку и догнав Уэста, от которого слегка отстал, уйдя в раздумья. Благо, он не пропустил мимо ушей ответ на свой вопрос о портсигаре. Крайне неприятно было терять даже те мелочи, которые, казалось бы, не имеют значения. Дальнейших расспросов не последовало: портсигар было меньшим, что сейчас интересовало нового посетителя Университета. Михаэль затаил дыхание, когда Герберт легким движением руки отворил дверь в библиотеку. Из помещения тут же пошел приятный запах старой бумаги, чернил, многолетней пыли и… старой соли для ванны. Последний, видимо, достигался путем зажигания арома-палочек или распыления благовоний. Юноша, неумело скрывая ликующую улыбку, перешагнул через порог, открывая своему взору вид на обширную, разделенную на несколько ярусов залу, вдоль которой было расставлено катастрофической множество высоких стеллажей с самой разнообразной литературой. Расставлены были книги с такой душой и трепетом, что парню даже стало жалко нарушать сей порядок, достав себе какую-нибудь из них. Сделав несколько шагов вперед, Ливиану хлопнул в ладоши, внимательно прислушавшись. Эхо от хлопка уходило далеко вглубь помещения, что говорило и перспективе посетителя остаться здесь надолго. Царящий вокруг полумрак еще больше подогревал уже и так дьявольски кипящий интерес. Тьма будто бы пыталась скрыть наиболее ценные фолианты. Алчущий знаний молодой человек еле сдерживался, чтобы не кинуться к первому попавшемуся стеллажу на глазах у своего проводника. Вместо он остановился, скрестив руки на груди, спрятав дрожащие в ожидании пальцы. - Есть в этом своя романтика. Всепоглощающая электрификация, конечно, несет свои плоды, которые порой очень даже вкусны, но им не сравниться с силой мест, где замирает время. Находясь в подобных, чувствуешь некую иллюзию вечности. Здесь жизни гораздо больше, чем там, где волею прогресса одно сменяет другое. И это прекрасно, ведь подобное место создано не святым провидением, а человеческим гением. И… да, я думаю, иная сторона уже меня дожидается. Майкл чувствовал тяжелый взгляд Уэста, стараясь не показывать виду. Дарквуд был готов сейчас хоть сплясать гопака, лишь бы Гербет скорее отвел его к той самой секции библиотеки, где лежат самые ее «сливки», так что не придал особенного значения тому, как его сейчас изучали. Но он принял во внимание то, как Уэст отключил телефон и последовал его примеру. Колдун никогда не брал с собой никакой аппаратуры в подземные ярусы поместья, пропитанные накопившейся за многие века энергий, посему привычки отключать мобильник у него не осталось. - Если бы я знал, чего хочу, все было бы гораздо проще. Ведь ценность забытых и утраченных книг, документов, чертежей, свитков и прочих бумаг состоит именно в том, что о них забыли. Глупо ведь искать в списке, например, Некрономикон. Думаю, мне просто стоит заглянуть в самый дальний, самый темный и запылившийся угол библиотеки, где даже пауки боятся вить свои сети. Майкл с надеждой посмотрел в глаза Уэсту. Свет падал так, что из-за тени, создаваемой относительно длинными волосами, было трудно разглядеть, как у юноши расширились зрачки. - Компания? Наша компания… - Утоляет мой голод! - Если конкретизировать, мы занимаемся раскопками перспективных в историческом плане мест. Это поля минувших сражений, очаги погибших цивилизаций, список обширен. В нашу компетенцию входит изучение различных архивов, библиотек, баз данных, даже ломбардов и блошиных рынков. Существуют известные случаи нахождения бесценных картин на распродажах изживших себя вещей. Мир пережил столько, что залежавшаяся на каком-нибудь забытом богом чердаке историческая вещь – отнюдь не редкость. Мы также спонсируем музеи, галереи и театры. Отыскав определенную ценность, мы сразу же информируем массы о том, что она существует. Таким образом картины попадают в галереи, артефакты в музеи в сопровождении статей в газетах и упоминаний в новостях. Обычно посещением учреждений вроде вашего занимаются мои подчиненные, но я решил, что это слишком деликатное дело и приехал сам, и пожалуй, нисколько об этом не жалею.
Отправлено: 27.11.11 13:30. Заголовок: Чтобы быть незаметны..
Чтобы быть незаметным, нужно быть у всех на виду. Правило, не раз подтверждаемое практикой. Например, можете ли вы вспомнить, как выглядит уборщик, который приходит к вам на работу, как его зовут, не говоря уже о том, есть у него семья или нет, да и сколько ему лет? Вряд ли. Конечно, бывают исключения, но такие люди, как правило, сами стараются, чтобы их заметили, иначе – никто и головы не повернет в их стороны. Несправедливо, скажите и будете правы отчасти. Самое лучшее в таком положении человека, ты можешь делать что угодно, когда угодно и где угодно и всем будет ровным счетом наплевать на тебя. О, смотрите, вон там что-то случилось – а где уборщик? – а кто его знает, он вечно то тут, то там. Тоже самое было и в жизни Чарльза. Несмотря на хорошее образование, несмотря на все его заслуги, на его работу в стенах университета, редкий человек мог бы за целый день обратить на него свое внимание, не говоря уже о том, чтобы за чем-то обратится. Нет, все что требовалось от Чарльза, быть в том месте, где он нужен, но при этом оставаться и там невидимкой. Людям не нужен профессор университета средних лет, который имеет не слишком приятную внешность и смотрит на вас будто раскладывает на составные части, и Чарльз абсолютно не был против такого своего положения. Поднести книгу? Конечно, сэр. Говорите, закончились листы в регистратуре? Нет проблем, мне как раз по пути. Всегда найдут сердобольные люди, которым станет жалко несчастного человечка, только вот жалость ваша ему совершенно не нужна. Он был незаменим, незаметен, он был везде и повсюду, знал Мискатоник как пять своих пальцев, даже лучше, ибо под ногтями у себя он вечно находил откуда-то взявшуюся грязь, хотя только сегодня утром старательно ее оттуда вычищал. В общем, Чарльза все устраивало, а также устраивало тех, с кем он был дружен и с кем работал, фигурально выражаясь. Друзьями, само собой, таких людей назвать язык не поворачивался, но, в отличие от многих, они относились к Чарльзу как к живому человеку, как к личности, а не как к бесплатному приложению к имеющимся в библиотеке фолиантам и древним стенам зданий. Чарльз, выйдя из регистратуры, словно бы прибавил в росте. Наверное, все дело было в том, что он выпрямил в кое-то веки спину, так бежать было намного удобнее, а самое главное – его спеши никто не замечал, потому как то в коридорах никого не встречалось, то ли студенты и профессора были слишком заняты своими собственными делами. И, тем более, это же Чарльз. Что плохого и такого важного может случится в жизни этого несчастного неудачника, не обделенного умом, но не желающего взбираться вверх по карьерной лестнице и, в том числе, лестнице жизни. О, как они все ошибаются, как недооценивают его. А еще называют себя прозорливыми, умными людьми. Ум – это не только скорость, с коей ты можешь разгадать оксфордский кроссворд, это скорее квинсэстенция всего – наблюдательности, внимательности, аналитических способностей, - перечислять можно долго. Чарльз мог бы назвать лишь пару человек, который подпадали под подобные его измерения уровня интеллекта. Одним из них был он сам. В каждом живет немного от эгоиста и щепотка честолюбия. Мужчина остановился возле одной из дверей, украдкой постучал, только затем отворил ее и вошел в помещение, на поверку, оказавшемся обычным складом, куда сбрасывались все ненужные на данный момент материалы с лекций и прочий «хлам». Одна писательница, любящая начинать истории как сказки, а затем скатываться в маразматический припадок быстрого окончания истории в сопливом тоне, назвала бы такую комнату «выручай». Мы же дадим ей более подходящее название – чулан. Дверь в каждый чулан невозможно заметить сразу ни в одном доме, то вы примите за вход в эту «сокровищницу» дверцу стенного шкафа, то наткнетесь на еще одну уборную в доме и заметите хозяевам, что они хорошо устроились, раз смеют себе позволить такое количество санитарных зон. С удивительной гибкостью и грацией Чарльз обходил целые горы сваленного в кучу барахла. Дойдя до противоположной от двери стены, мужчина подул на кирпичную кладку, провел рукой, пыли было немного, а на полу еще остались следы ног другого посетителя. Между кладкой стала проглядываться едва заметная щель, Чарльз зацепил ее пальцами, тем, что у него оставалось от ногтей, после тотальной чистки напильником (по крайней мере, так выглядело со стороны и могло показаться). Стена поддалась с легкостью на него. Чарльз скользнул в образовавшийся узкий проход, после чего стена бесшумно, без таких театральных эффектов как треск и гул, закрылась за ним. За выдвижной стеной был коридор, погруженный в полутьму и освещаемый редкими вмонтированными в электропроподку под потолком лампочками желтого освещения. Чарльз сбавил темп шагов, прислушиваясь. До него долетали отголоски пения или скорее чтения нараспев псалтырей. Значит все уже в сборе. Немудрено, назначенный день приближался, а работы, как таковой, сейчас в Университете не было, потому ничто не мешало готовиться к знаменательному событию в их жизни и, пожалуй, в жизни большинства жителей одного городка, расположенного чуть севернее Аркама. - ЗАРИАТНАТМИХ, ДЖАННА, ЭТИТНАМУС, ХАЙРАС, ФАБЕЛЛЕРОН, ФУБЕНТРОНТИ, БРАЗО, ТАБРАСОЛ, НИСА, ВАРФ-ШАБ-НИГГУРАТ! ГАБОТС МЕМБРОТ! – пение на мгновение стихло, затем Чарльз услышал один голос, человек говорил четко и ясно, в тоне слышалась твердость, сила и уверенность настоящего лидера. – Запомните, братья мои, сие есть священные слова, которые вы должны знать вяще молитв лже-церкви, - на его призыв стройный хор нескольких голосов откликнулся простым «Йа», с нотками почтения и смирения. Наконец, Чарльз достиг второго выхода коридора и остановился на самом пороге помещения, которое можно было бы охарактеризовать как святилище. От выхода меж скамей вела дорожка и упиралась в алтарь, на котором, заключенный в стеклянный ящик, стоял некий артефакт, каменное изваяние странного существа, походившего на смесь краба и насекомого, с непропорционально маленькой головой муравья, крабьими клешнями, крыльями стрекозы и телом жука. Перед алтарем стоял облаченный в зеленые длинные одежды, походившие на рясу священника, мужчина. Он замолк. Все головы обернулись к выходу. Чарльз почувствовал, как внимание этой группы молящихся людей концентрируется полностью на его жалкой фигурке. Позади алтаря, на всю стену, было начертано изображение божества этой паствы. Черного козла. Шуб-Ниггурата. - А, Чарльз, - пастырь, стоявший у алтаря, улыбнулся. Чарльз расслабился. Он был вхож в эту общину, был дружен со всеми. Но никогда не знаешь, когда даже друг может стать врагом, а уж что говорить о фанатиках. – Проходи. Видимо у тебя есть какие-то новости, раз ты решил прервать наши скромные распевы и выучивание священных слов и символов. Ты знаком с Дикенсоном? Он влился в наши ряды только вчера, но уже доказал свою верность. Подойди же. Не стой на пороге, как чужой. Чарльз огляделся по сторонам и поспешил приблизиться к пастырю. Оказавшись всего в двух шагах от него, он был остановлен жестом руки самого пастыря. - Так что случилось, Чарльз? - Кажется, кажется, ничего…но я…я решил, - он всегда терялся рядом с этим человеком, словно тот не был человеком и вовсе, хотя, конечно, это просто досужие домыслы и ничего более. - Да, говори, Чарльз, - пастырь обладал завидным терпением, ведь в группе молящихся уже началось перешептывание. - В общем, как обычно, я был в библиотеке, а потом встретил доктора Уэста и его друга, точнее помощника, как он мне сказал. - Что? Тебя еще беспокоит этот недоучка? Чарльз, мы с тобой говорили об этом, Герберт Уэст – просто избалованный счастливец, который кроме денег, не обладает ничем, даже интеллектом. Чарльз попытался выжать из себя улыбку, может пастырь и был прав, может Уэст и правда не обладает такой властью. Уж точно не такой, какой обладает пастырь. Что там – он и о половине не знает. - Да, да, - закивал Чарльз. – Но его помощник…я не видел его, и мне показалось, точнее, может я просто устал, переутомился. - Чарльз? – пастырь призвал его обратить внимание на следующие слова, которые вот-вот должны были сорваться с губ. Перешептывание стихло. – Будь уверен в своей цели и тогда ты получишь благодарного слушателя. - Да, ваше благородие, да, - мужчина заулыбался. Вот оно – признание, вот оно – уважение. – Просто мне хотелось бы, чтобы вы обратили внимание на него. Не на Герберта, но на него хотя бы. Хотя доктор Уэст следует с ним повсюду, но… мне показалось, он был похож на того покойника. - Интересно, - пастырь задумался. – Хорошо, Чарльз. Ступай обратно, как только мы закончим, я лично навещу этих двоих и прослежу за ними. А теперь, братья, возложим руки на чресла наши и восхвалим великого Черного Козла Лесов с Потомством в Тысячу. Чарльз кивнул и засеменил обратно к выходу из святилища. Больше на него никто не обращал внимания, и это не могло не радовать. Пусть здесь его уважали, ценили, обращались как к человеку, а не как к предмету неодушевленному, все же он боялся этих людей и их лидера. Это был даже не осознанный страх, а на уровне первобытного инстинкта. Как человек древности раньше боялся тьмы ночи, так и Чарльз испытывал сродни экзалтического страха и трепета.
Герберт улыбался. Так улыбается отец или учитель, скорее, своему ученику. Юноша ему нравился. Да, Уэст все еще разгадывал эту загадку под именем Майк Дарквуд, но для себя уже все решил. Не бывает простых людей, бывают люди достойные или не достойные твоего внимания и симпатии. Дарквуд относился ко второй группе. Это играло ему на руку. Почему? Потому что Уэст не обладал лишней скромностью и не любил принижаться, он бы сразу вам сказал – юноша пойдет куда дальше, куда выше, начнет карабкаться и по головам, и по трупам, и я это одобряю, нельзя все время топтаться на месте и думать, будто путь завершен, когда ты не взглянул ни за угол, ни наверх, ни оглянулся, чтобы оценить – какие ошибки ты совершил, какие выводы ты можешь сделать, каких людей тебе стоит опасаться, а какими не стоит пренебрегать. - Да, человеческий гений приложил к этому руку, - кивнул Уэст, проходя вперед. Звук его шагов эхом отражался от невидимых, поглощенных во тьму стен. Где-то на другом конце зала, в середине, пребывали в своем полу спящем состоянии хранители, не обращавшие внимания ни на доктора, ни на его спутника, так как знали кому следует задавать вопросы, кому – нет. – И не один гений. И не только человеческий, - Уэст едва заметно взглянул на Дарквуда. Ах, это нетерпение. Ах, эта жажда. Конечно, она могла быть несколько иной, но – юноша напоминал Герберту самого себя в молодости. О, какая была тогда страсть, какой пыл, какая жадность. – Да, глупо, - мужчина едва заметно кивнул, чтобы Майкл следовал за ним. Отвернулся и усмехнулся. – Его здесь нет, - как бы невзначай сообщил Уэст своему новому другу сию новость. – Есть отрывки издания на латинском, но большею частью это описания мифов о Древних, скудные и собранные разными людьми, запечатанные под одной обложкой и названые «Некрономиконом», чтобы раззадоривать студентов и жаждущих приключений туристов. Если, хотите, я могу предоставить вам доступ и к этой книге. Для общего ознакомления, так сказать. Они шли мимо длинных столов, на которых вместо привычных электрических ламп стояли керосиновые. Огонь во многих был потушен, впрочем пыли на столах не было, следовательно, библиотекой пользовали, но чем дальше они проходили по коридору, тем темнее становилось окружающее пространство, а уровень сырости для подобного помещения начинал зашкаливать по всем предусмотренным нормам. К ним навстречу вышел из-за небольшой стойки один из хранителей. Это был человек средних лет. Можно было бы даже назвать его слишком молодым для подобной работы. На носу красовались очки в толстой темной роговой оправе, волосы были коротко острижены, поверх голубой рубашки с закатанными до локтя рукавами, была накинута темно-зеленого цвета шерстяная жилетка. - Крайне занимательно, - все еще не оборачиваясь, ответил Уэст, на разъяснения Майкла. – Не часто встретишь такие компании, скорее всего это из-за нерешительности и нежелания, как частных лиц, так и государств, и различных учреждений связываться с так называемым «нелегальным бизнесом» через посредников. Люди всегда опасаются фантомов и призрачных угроз, впрочем, меня заинтересовал ваш род деятельности. Быть может не Университет, но моя компания непосредственно сможет вам более пригодится и мы найдем общий язык скорее, чем если бы вы выступали перед советом акционеров и ректоратом, - он остановился, когда хранитель подошел к ним. – Каталог изданий графы «С», Джеймс, и мой личный ключ от Хранилища. Молодой человек почтительно кивнул, бросил лишь краткий взгляд в сторону Дарквуда и поспешил выполнять поручение. Герберт обернулся к юноше. - Все еще разбегаются глаза, а жадность не может позволить выбрать что-то одно? – как бы в шутку заметил он. – Позвольте, вас направить, Майкл, в необходимое русло, так сказать, - он поравнялся с Дарквудом. – На верхних этажах и в тех секциях, что мы с вами прошли более новые, современные издания, история, биология, технические науки, изотерические изыскания астрологов, философия… Нет, вам они ни к чему. В этой части, в которой мы сейчас с вами находимся, более ранние издания тех же наук, с поправкой на большую точность в некоторых из них. Ну, а куда я вас собираюсь сопроводить – выбор не велик, томов не много, но ведь количество не всегда соответствует качеству, верно? Есть копии, есть подлинники, есть такие книги, к которым по всем меркам даже мне доступ закрыт, однако это не мешает их касаться. И не мешало никогда. Я не буду докучать вам расспросами, всего лишь пронаблюдаю, что вы выберете сами. Что возьмете. Что захотите открыть. Прочитать. Изучить. Уэст словно бы подгадал, обернулся и сделал пару шагов, навстречу вышедшему из тени хранителю. Молодой человек протянул мужчине ключ и маленькую книжку, сродни записной, подвергающуюся переплету явно не единожды и менявшую обложку с такой же периодичностью. Едва улыбнувшись Дарквуду, Герберт направился вдоль стеллажей, прекрасно ориентируясь в полумраке этого лабиринта. - Полагаю, Книга Эбона вас заинтересует в первую очередь, - заметил он, когда они дошли до небольшой двери и ключ провернулся в замке, отпирая засовы. – Не торопитесь.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 8
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме