Размышления и короткие обрывки из воспоминаний, периодически парализующие мозг кошки. Частички утерянного прошлого, надолго врезавшиеся в память. Случилось ли это в реальности или лишь игры больного разума? Каори сама не знает.
Воспоминание первое. Не время для свободы Однажды в детстве кто-то сказал Каори, что только став одиноким можно обрести свободу. Потеряв всё. И она сделала первый шаг. Бедные родители, истекая кровью пытались собрать свои выпотрошенные внутренности обратно. Она улыбалась, смотря в их леденеющие глаза. Затем поклялась она небом и землей, что никогда не расстанется со свободой; познав это чувство, больше никогда не сможешь с ним расстаться. Можно пройти потери все и обрести то, что ищешь, но скорее всего ты превратишься в безумца. Но Каори этого не знала.
Воспоминание второе. Голоса в лесу Каори шла по влажному тропическому лесу. Но туда, куда пошел один, может придти и другой. В безумии ночи все звуки стали отчетливыми. Она услышала вокруг себя голоса - словно тысячи душ шептали ей что-то. Шептали они разное. Но один голос был громче остальных. -Живые не могут научать мертвых, но мертвые могут научать живых. Крики мои непрошеные наполнят гортань твою, очистят от тлена веры. Верь в ничто. Тот кто нужен тебе уверен в себе и силах своих, он тот кто ведает место свое, но остаётся в незнании на веки. Разум его затворен. Высшее достижение людей – стать пищей для зверя, что таится в травах сухих, ибо в бессознательном голоде своём он чист и не испорчен жадностью, и чистота возвышает его над продажностью рода Адамова. Пожирая чрево их возвысишься ты в осознании истины; Нет цели в рождении, нет спасения для души в жизни, нет воздаяния после смерти. Оставь надежу и воистину, станешь свободен. И вместе со свободой обретешь ты пустоту. Когда же заплутаешь ты в лесу бескрайнего Ничто, придут твари ночные. Имя твоё позабыто, память твоя лишена смысла; без желания или намерения утратишь ты жалкую былую жизнь и станешь едина с величием ночи. Есть лишь голод во вселенной. Пожирай всех!
Канада, г. Гандер Холодный вечер. Ветер словно безумный зверь гонял облака по небу, тормоша их и заставляя посыпать на маленький городок тонны снега. Ничего не видно. Ничего. Или кончится топливо или я разобьюсь... - Диспетчерская Гандер, говорит Raptor F-22,...(сильные помехи)...запрашиваю разрешение на посадку, приём.-пыталась прорваться сквозь помехи Каори. -Raptor, слышите меня. У нас полоса слишком короткая! Не для вас!-прокричал ответ диспетчер взволнованным голосом. -Полоса короткая..(помехи)... я смогу посадить самолет! Кто ты такой чтобы мне командовать! -Я повторяю, полоса слишком короткая, посадку запрещаю....(помехи) -А я повторяю - мне плевать!. Каори решительно начала снижение...Облака казались настолько плотными, что их можно было бы резать ножницами. Всё ниже и ниже. Но что-то пошло не так. Не понятно что. Помнится лишь сильный удар и взрыв. После чего сплошная белая пелена. Ощутить боль не было времени. Кошка только лишь успела зажмурить глаза. Очнулась она уже в больнице. Кроме физической боли было ощущение того, что чего то не хватает внутри, как будто частички души...или что-то в этом вроде.
Однажды Овандо видела черта. Её отец, владелец канатной фабрики в Санто-Доминго, имел большой двухэтажный дом со скрипучими лестницами и глубоким подвалом, в который маленькая Каори всегда боялась спускаться. Небольшая детская комнатка помещалась на втором этаже, и каждый вечер после ужина Каори поднималась туда в одиночестве, держа в руке свечу. По стенам бегали зыбкие тени, ступеньки скрипели, за дубоватыми панелями что-то грызли крысы...Именно в одно из таких путешествий Овандо - ей тогда только-только исполнилось пять лет - увидела черта. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Каори должна была пройти несколько шагов до двери своей комнаты, миновав при этом глубокую нишу в стене. Там когда-то стояла то-ли ваза, то ли чучело рыцаря - дому как никак было сотни три лет, а сейчас ниша пустовала. Именно из неё сверкнули на Каори маленькие красные глазки. Каори застыла как вкопанная, не чувствуя даже, как капает на руку расплавленный свечной воск. Глаза светились совсем рядом, метрах в двух, а потом их черного проема выскочил кто-то столь же черный, мохнатый и, резво цокая копытцами, пробежала по коридору и скрылся в дальнем его конце, где имелась дверца, ведущая на чердак. Существо не испугало Каори. Оно не коснулось её, не укусило, может быть даже не заметило. Но в этот момент Овандо поняла, что рядом существует неведомый мир со своими обитателями, своими правилами; мир, в который, вполне возможно, не стоит совать нос людям...Может быть, и не стоит,но что-то тянет, манит туда, за грань. Возможно это был не черт. Просто какое-то существо, ночной гость, не имевший отношения к тем христианским понятиям об Аде и Рае, чистых и нечистых. Тролль, баньши... Кто угодно. Каори потом много думала об этом, и все реже ей казалось, что мелькнувший черный призрак - лишь плод её детского воображения, подстегнутого пляшущим пламенем свечи и услышанными от сверстников историями о духах и привидениях. Эту историю Овандо не рассказывала никому. Да и ни к чему было рассказывать - всё в её дальнейшей жизни не имело отношения к потустороннему миру. Когда её могли убить в Канаде или Нью-Йорке, она, вероятно, попала бы в Ад - но при условии, что Ад есть. А если его нет? А если сама Овандо не верила в Ад и Рай, то куда бы она попала? Куда попадают мусульмане? В мусульманский Рай, где их ждут неисчислимые гурии, или в христианский Ад, который им прочили христианские священники? А что делать с буддистами и с дикарями на каком-нибудь острове, которые молятся своему идолу? Овандо очень редко говорила об этом с другими людьми, из-за чего прослыла замкнутой и нелюдимой. Каори была откровенна только сама с собой.
-В лесу ночью холодно...-задумчиво сказала Каори, глядя в окно. Она сидела на подоконнике и курила, стряхивая пепел наружу. -К чему это ты?-насторожился Эмиль. -Да просто так. Всегда, когда сижу в тепле, курю, думаю о том, что могла бы морозить задницу где-нибудь в лесах Канады, например. Эмиль был куда более скрытным. Он никогда не выносил на люди свои мысли, прячась под маской эдакого пессимиста. В банде его так и звали- Ворчун Эмиль. Он потянулся до хруста в спине, заложил руки за голову и покосился на Каори, которая что-то чуть слышно напевала себе под нос, все так же глядя в окно, в звездную ночь. Старая испытанная тройка. Вернее четверка. Был еще Хоманн, который погиб в Канаде. С тех пор их осталось трое. Четверка, конечно, позже распалась, и распалась безвозвратно. Стандартный состав группы: Фринер-командир группы, Хоманн-снайпер, Эмиль-узкий специалист, взломщик и механик, и Каори-выполняла функции головореза. -Эмиль, кажется пришел кот. Слышишь, скребется? Открой пожалуйста, дверь,-попросила с подоконника Каори. Эмиль молча поднялся, открыл, и в комнату вошел худой, полосатый кот. Овандо, большая поклонница кошачьего племени, уже успела его прикормить, и кот сообразил, что такой дружбой пренебрегать не стоит. -Красавец!-расплылась в улыбке Каори. Фринер подумал, что красавцем назвать кота было трудно. Длинный и тощий, он то ли забрел в дом случайно, изголодавшись на помойках Нью-Йорка, то ли приехал вместе с хозяевами, которые его потом бросили. Кот запрыгнул на колени к своей благодетельнице и, разлегшись там, блаженно замурлыкал. -Сейчас открою тебе консервы,-пообещала Каори. -Если он нагадит, я выкину его в окно, -предупредил Эмиль, возившийся с пистолетом. -Не нагадит, -промямлила Овандо, ласково почесывая кота за ухом. -И потом, скорее я выкину тебя. Одна дама-между прочим из КАП-пнула кошку в баре, тут в Нью-Йорке. -И что?-с интересом спросил Фринер. -Я пнула её. -А она? -Она, естественно, пнула меня. Короче, нас выкинули оттуда, потому что мы обе были пьяны в стельку, и мы продолжили беседу на улице. Оказалась неплохой девушкой... Но с кошками я её обращаться научила! -Что тебе в них?-спросил Эмиль, разглядывая ствол пистолета. -Кошки - животные самостоятельные. Если бы ты выбросил этого приятеля, -Каори погладила кота, -в окно, ты думаешь, он пропал бы? Черта с два. Это не собака, которая по своей натуре раб, и раб, мало приспособленный к жизни. Оставь в глухом лесу кошку и собаку. Собаку быстро сожрут волки и медведи, а кошка обживется, найдет пищу, одичает. Я сама практически кошка. Я тоже не пропаду в лесу, там, где другого сожрут. -Да ты философ,-улыбнулся Эмиль. -Я диверсант,-улыбнулась в ответ Каори.
Сидя на подоконнике, она курила. Внизу бежали люди, шел дождь. Но она курила, все равно. В темном небе не было надежды. Зазвонил телефон, вибрируя, он звал к себе...истошно орал о безразличии всех окружающих ее людей на английском языке. Не взяла трубку, знала, что там опять услышит сладкий голос, даже приторный. Он скажет ей как скучал, как любит, она же повторит его слова...и перейдет к расспросам о его делах, самочувствии, ответит на его вопросы, помолчит в трубку и попрощается, сославшись на неотложные дела...Все так же шел дождь, умывая грязный город, но ему не смыть грехи людей, и тогда он злится, гремит, сверкает....а люди радуются, пишут стихи ему, поют песни. Сидя на подоконнике, она курила. Внизу людей не стало, разбежались. А она курила. Для нее мир жестоким стал недавно, но этого хватило, что бы раздавить, что бы в грязь лицом. И все не так уж плохо: друзья, работа, молодой человек...другая бы радовалось, а она курила....много курила, если бы чувства людей можно было бы измерять в сигаретах, нервно скуренных несчастными. Она курила по своим мечтам, по куда-то ушедшему давно детству,которого, впрочем может и не было, ненавидя этот мир и себя, как часть мира, нежилая становиться пародией на своих друзей и врагов, гоняться за друг другом чтобы набить морду. Все же, понимала, что ей не сбежать просто так. Она врала, врала, что бы держаться на плаву, ведь она так любила жизнь, моменты радости, красоты не раз грели ее сердце. Но она лгала всем: сначала родителям, потом молодому человеку, школе - предавая себя, свою веру, убивая свое настоящее лицо. На улице все так же шел дождь, с криками бежали люди. На подоконнике лежала пачка сигарет, зажигалка, в пепельнице дымила одинокая сигарета.
Неважно, что про неё думают, неважно, было ли это на самом деле или нет. В суматохе дней так просто потерять себя, предать. Ты видишь одно, ты уверен в этом ведь ты видишь...но ошибаешься...Главное не потерять себя, надень маску, если так проще, но храни, храни свое теплое, светлое ядро, называемое духом...
Голод. Он как огонь, пожирающий все внутри. Как будто склянку с кислотой влили в рот. Разъедает. А над тобой огромное небо, и кажется оно настолько близко, что можно достать рукой. В то же время перед тобой дорога, способная привести куда-угодно. Главное держаться за звезды. Ветер гладит против шерсти, делая вырез по телу. Голод не оставит тебя в покое. Он высекает искры в твоем сознании, мажет раскаленной черной смолой твой желудок,и когда ты в каждом видишь попытку,возможность насыть себя-это сводит с ума. Ты чувствуешь ритм его сердца, как течет кровь в его жилах, а на лице его-отблеск рассвета, и он тебя не ждет. Чувство голода подобно любви, в одном и в другом случае плавишь свои внутренности. И все что дальше-всего лишь тень, для тех кому не спится ночью. Тебя манит его запах, срывает голову, а существо еще не знакомо со смертью. У неё кстати тоже свой запах, и не запах разложения, как возможно, думают многие. Вовсе нет. И собирая все силы, ты прыгаешь. Прибиваешь массивными лапами к земле и разрываешь шейную артерию клыками. И вот ты открыл ночь. Сорвал её маску. Сотни чужих крыш. Темная тварь, для которой сорвана планка. К таким как она нет любви или доверия-так ей говорили. И Каори верила. Если бы её спросили, чего бы она хотела - я бы взлетела. Такой бы был ответ.
Иногда бывают такие моменты, когда хочется огородиться от всех. И чем выше и крепче будет стена, тем лучше. Хотя само по себе настроение довольно таки отличненькое. Ей было слишком весело дома, настолько, что хотелось выйти на улицу, чтобы её раздавило платформой на каком-нибудь параде. Но это так, лирика. Просто надо иногда давать себе расслабиться. Да. Может я и убиваю иногда людей ради чувства комфорта, зато труп ни разу меня ни в чем не обвинил.-думалось ей. И с каждым днем все больше людей начинают считать её ненормальной. И это было одной из причин, по которым ей пришлось уйти из родных краёв. Она до сих пор помнила их такими, какими они были тогда, полвека назад. Жаркий ветер на щеке, вкус крови на губах, звезды в небе, касание теплой воды. И все кончилось так быстро, что она не успела даже осознать это в тот момент. Но память осталась. Дрожью, судорогой, головой вскинутой навстречу дождю, тихим смехом и случайной улыбкой-прошлое. Ей говорили, что оно уже ушло, но она искала его следы, бежала, опаздывала, не успевала...Но все таки шла. Шла по его тающим следам… два часа в машине, три часа на самолете, немного пешком — шла. Куда — не знала. Приедет. Все ради прошлого. Маленького-премаленького. Робкого кусочка отставшего прошлого. А больше и не надо, иначе умрешь от эмоций. Дайте ей кусочек её прошлого… А он и так с ней. Навсегда. Её прошлое. Какое было, какое есть, какое будет. Она до сих пор помнила как покидала те края, уплывая на грузовом корабле. Как желтое солнце плавилось в алый закат. Как ветер начинал пахнуть снегом. Она улыбалась ветру, и просила его: "Подожди! Чуть-чуть! Останься ненадолго!". А ветер видел таких, как она, не раз. Пока было тепло — он не спорил с Каори. Но стало холодно, и ветер прошептал: "Всё кончено". Она поверила не сразу. Но всё и вправду кончилось. Пошёл дождь. Холодный, унылый, серый. Она протянула руку и поймала каплю воды. Кошке не нравилось её отражение. "Это не я!" — сказала она воде. Но капля застыла крупинкой льда. И Каори поняла, что это — её отражение. И самое страшное — оно не таяла на её ладони. Значит, ладонь не теплее льда. И вот тогда она поняла — всё кончено. Каори была готова уйти оттуда прежде чем пришла. Просто она не понимала еще на тот момент, какой была скотиной, когда думала, что просто является собой. Скакала по вершкам…просто боялась заглянуть внутрь себя и не увидеть там ничего.
Жизнь странная штука. Для ребёнка время всегда еле ползёт, и вот тебе уже 57, и всё, что осталось от детства, помещается в маленькую железную коробку в твоей огромной комнате. А именно несколько черно-белых фотографий, где Каори еще совсем маленькой девочкой запечатлена в обнимку со своей матерью - высокой, стройной темноволосой женщиной лет 25 на вид; так же в коробке хранился патрон, который отец носил на шее как талисман и прядь материнских волос. Вот и все детство. А ломать себе жизнь, знаете ли, неотъемлемое право каждого человека. Она перенесла два инфаркта, ей пришлось сделать аборт, потому что она принимала героин во время беременности, а в остальном она была в полном порядке. Каори никогда не боялась смерти, и не потому что жизней у неё от рождения было девять, а потому что в любом случае смерть это лишь часть жизни. Но она любила её, точнее их, каждую из девяти, заранее. Целых девять попыток начать все сначала. Но одна из них уже стала её прошлым, смерть Каори над Гандером в Канаде стало звонком, предупреждением, что первый этап её жизни ушел в прошлое. Прошлое бывает слишком тяжелым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нем стоит забыть ради будущего. Но забыть свое прошлое означает пережить его вновь. Ну уж нет!
Она знала, что это когда нибудь случится. Когда речь идёт о деньгах, о доверии речи быть не может. Однако Фринер, эта грязная крыса, все же сумел подставить её, в итоге чего Каори попала в тюрьму. А началось все с ограбления одного из Нью-Йоркских банков, после чего банда Фринера завладела большой суммой денег. Все должно было быть поровну, но вместо денег на руках Каори оказались наручники. Она так толком и не поняла как оказалась там, но знала одно-что если не выберется оттуда, то вскоре ей поставят укол, затем еще семь или восемь таких и её песенка будет спета. Однако в тюрьме она знакомится с Диего Парсоном, хорошо известным в узких кругах специалистом-взрывотехником. Благодаря Диего они оттуда и сбежали вместе. Некоторое время даже были друзьями, хотя у них и нет ничего общего. Нужно отдать должное Парсону: если бы не он, известно, что стало бы с ней. В тот день им удалось через душевую пробраться в подземелье под тюрьмой, где проходили вентиляционные трубы, кабеля и водопровод. Узкие ходы выводили на берег какого-то водоема в лесах недалеко от Нью-Йорка, на берегу которого и находилась тюрьма. Земля под ногами была сырой, "потолок" был довольно низкий, настолько что приходилось пригибаться, иначе пролезть было бы невозможно. К тому же было ни черта не видно. Диего шел вперед, фактически на ощупь, волоча за собой какие-то инструменты и рассказывая про эти подземелья, точнее про трубы. Его монолог периодически прерывался чиханьем, что было вызвано пылью и аллергией Парсона. -Я...я...я...щас... -не выдержав, Диего еще в очередной раз чихнул, затем шагнув вперед, ударился об что-то железное головой. Ощупав предмет руками, он понял, что это труба. Развернувшись на вполоборота направо, он вытянул руки вперед, в попытках нащупать что-нибудь. Пальцами он ощутил мелкую, но довольно крепкую решетку, преграждающую дорогу. Единственным решением данной проблемы он счел использование маленькой самодельной ручной сварки. -В чем дело, Диего? -Да все нормально, тут решетка, я сейчас попытаюсь её расплавить в нескольких местах, чтобы её можно было вышибить. Ты в порядке?-спросил Диего, доставая сварочный аппарат, который очевидно работал на газу. -Да, я в порядке. - Где ты, Каори, я тебя не вижу? -Я здесь!-в этот момент тьму перед мордой кошки разрезал яркий пучок света, источником очевидно был сварочный аппарат.- Ай!Ой! Осторожнее, ты что убить меня хочешь? -Прошу прощения, Каори, я случайно...Сейчас я эту решетку...-Диего направил сварку на решетку, в относительной близости от трубы. -Эй, поаккуратнее, там рядом труба!Черт, что ты делаешь?А если это водопровод? -В прошлый раз, когда я убегал, водопровод был красный, а это зеленая труба! -О чем ты говоришь, ты же вроде дальтоник!? -Это верно, но она должна сейчас быть зеленой!-с этими словами Парсон продолжил плавить решетку, периодически случайно задевая сваркой трубу. Диего работал минут пять, но вдруг Каори заметила что из того места откуда выходила труба по потолку и стенам прохода расползаются трещины, из которых начинала струиться вода. Закончив работу, Парсон пнул ногой решетку и она со звоном упала на пол. -Пошли быстрее!-скомандовала Каори,подталкивая мордой в спину Диего. Тот, немного помедлив, продолжив спешное продвижение вперед, выставив перед собой руки и аккуратно нашаривая ногой землю впереди себя. Овандо, с недоверием покосившись на трещины, поспешила за ним. Пройдя метров триста по тоннелям, Каори остановилась, услышав какой-то рокот позади себя. -Ты слышишь это?-спросила Каори у парня, продолжавшего продвигаться вперед. -Слышу...-в этот момент Каори оглянулась и последнее, что она увидела-это был стремительный и сильный поток воды, несущийся на них по тоннелю. Бежать было некогда. Подхватив их, поток понес их к выходу из подземелья. Охрана тюрьмы уже была поднята по тревоге, а шум на водохранилище еще сильнее привлек их внимание. Тем временем Каори с Диего уже выбрались на берег. -Черт тебя дери, Парсон! Это все таки была водопроводная труба! Что ты наделал! Нас теперь быстро обнаружат!-ругалась Овандо на Диего, поднимаясь и отряхиваясь от песка. В этот момент свет прожектора с вышки осветил их. Раздалась автоматная очередь. Пули вошли в воду и песок прямо у ног беглецов. -Бежим быстрее!-подтолкнула кошка Диего, который почему-то медлил. -Инструменты! Мои инструменты!-парень судорожно шарил руками песок, в попытках найти хоть что-нибудь. -Да забудь ты про них! Я куплю тебе новые! -она схватила его за руку и потащила в лес. Позади слышался лай собак и крики охранников. В ту ночь им удалось скрыться от преследования и затихнуть в окраине Нью-Йорка в заброшенном доме. Все должно было теперь пойти на лад, как думала Каори. Так и вышло. Преследования вскоре прекратились, во многом благодаря криминальным связям девушки, и всё как всегда пошло своим чередом...до поры до времени.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме