Отправлено: 20.10.11 17:50. Заголовок: Within Temptation [Lucy Ford & Dragon Keeper]
место - Аркам, Мискатоник, Род-Айленд и далее время - два года назад, ранняя осень сюжет - придти чтобы узнать свое прошлое или узнать будущее? А может - узнать прошлое другого и неожиданно с ним встретится? Это была не предварительная встреча сразу нескольких эпох. А чем она закончилась?
Отправлено: 21.10.11 22:47. Заголовок: Университет был не с..
Университет был не слишком большим. Главное здание имело всего три этажа и два неодинаковых крыла его, по обе стороны от парадного входа, имели вид эдаких щупалец, что выкинул перед собой огромный головоногий моллюск, выползая на берег. Остальные конечности «ученого осьминога» со стороны главной аллеи были не видны, словно стыдясь, они прятались «в водах» внутреннего двора, являя собой еще несколько пристроек-корпусов, тройку исследовательских лабораторий, а так же библиотеку. Вот именно туда, в эту жемчужину, зажатую в мрачных створках разномастных зданий достраивавшихся по мере необходимости и оттого порой пренебрегая таким понятием как «единый стиль», и стремился, прежде всего, попасть Владислав. Исходя из той информации, что в данный момент имелась у него на руках, в книгохранилище университета, под семью замками и, только Богу известно сколькими печатями, прятались по истине ценные артефакты. Здешний парк, на удивление, очень понравился Долохову. Он, уже успевший привыкнуть к Югу, обычно радовался садам вечно зеленым, ярким и воздушным... там высокие стройные пальмы раскидывали пятнистые тени над звонкими ручьями, там птицы пели в гнездах, там воздух благоухал цветами всех форм и расцветок. Там можно было устроится с конспектом на зеленой лужайке, да там же и задремать, боясь при этом скорее перегреться, чем замерзнуть. Здесь все было по-другому. Угрюмый почти нетронутый уголок реликтового леса и мрачное, как гнездо хищной птицы, здание университета утонувшее в нем. Тут не было лужаек, тут пахло влажной землей и гниением. Тут не росли пальмы и цветы. Упрямые сосны и ели в серо-зеленых игольчатых шубах сменялись могучими дубами и взъерошенными кронами лиственниц, древними, как сама округа. Тут, в вечной борьбе за солнечный свет черные морщинистые стволы теснились друг к другу, словно солдаты в строю. Их длинные корявые ветви сплетались в плотный навес над головой, а уродливые корни змеями выползали из-под земли. Тут царило холодное глубокое молчание, здесь властвовала задумчивая тень, а боги, если и жили в этих лесах, то наверняка служили лишь смерти... Владек родился в Дебрецене, вместе с братом они выросли в доме, который окнами детской выходил на берег не широкой речушки, на другом берегу которой начинался почти вот такой же темный и, даже с виду полный тайн и приключений, лес. Родина... что значило для него это понятие теперь, по прошествии нескольких столетий? Он уехал из города совсем юным мальчиком. Облачившись в мундир и встав в строй, он ни разу не оглянулся назад. Боялся, что если обернется и встретится взглядом почти с точной своей копией, не выдержит и вернется. Потом, конечно, он приезжал. Бродил по узким улочкам своего детства. Сидел под деревом, на котором у них с Андрешем был самодельный штаб... В последнюю войну дерево сгорело. А дом снесли еще раньше, после смерти отца ни он, ни брат не приехали и не заявили своих прав на наследство, и дом отошел дальним родственникам по материнской линии. Богатым наследникам из Эчеда был не нужен небольшой дом на берегу реки возле леса, его продали, и потом снова и опять.. Будто некое проклятье весело над домом. Будто, даже находясь далеко от родного гнезда, братья хранили ему верность и не хотели, чтобы кто-то еще разделил обитель, давшую им жизнь. Этот дом и речушку что часто мелела под жарким июльским солнцем, этот лес который наполнял жизнь двух мальчишек играми и волшебством, все это вспоминал сейчас Владислав, неспешно прогуливаясь по подездной аллее, что вела к главному входу университета. Он уже не жалел что приехал сюда. Даже если у него не получится заполучить тот артефакт за которым он гоняется вот уже в течение нескольких десятилетий, поездка окажется не напрасной. Ведь сейчас он получает нечто гораздо более ценное. Сейчас, в этом парке, почти что лесу, среди этих сосен, дубов и пихт, проводя рукой по шершавой коре их стволов, Владек будто уменьшался в размерах. Казалось еще чуть-чуть, и он увидит, как удлиняются рукава его куртки и рубашки, как становятся слишком широкими джинсы, а туфли, те, буквально вот-вот, свалятся с ног. Эта поездка, изначально нацеленная на поиски редкой книги, сейчас дарила ему встречу с детством и юностью. Владек даже не удивился, когда среди деревьев невдалеке от себя, вдруг заметил худенькую тонкую фигурку. Светлый верх, то ли рубашка, то ли куртка и темные брюки... - András?- Владек вздрогнул от звука собственного голоса, но, тем не менее, даже не отдавая себе в этом отчета, прибавил шагу. Краем сознания он, конечно, понимал, что это не может быть его брат, чтобы ему здесь делать? Но то погружение в прошлое, что произошло с ним в этом лесу, никак не хотело его отпускать. Вот сейчас, он догонит его, тронет за плечо, развернет к себе и, увидев перед собой почти точную свою копию, притянет его и крепко обнимет. И потом они вместе уже будут гулять по этому парку, будут вместе вспоминать свое детство, все те приключения, истории, страхи и радости, что случились в их жизни так давно и так одновременно недавно... Это была девушка. Уже через несколько шагов Долохов понял это. Досадливо поморщился - нельзя так идти на поводу у душевных порывов, какими бы светлыми они не казались. Владек остановился и расстроено пнул ногой горку ярко-желтых трупиков-листьев. Почти через силу заставил себя поднять голову и лишний раз убедиться в том, что он просто сентиментальный идиот, как он мог перепутать фигуру девушки с братом? Та призрачная фигурка, что так обманула его, направилась в сторону стоявшей чуть в стороне библиотеки. Владек вздохнул. Владек напомнил себе, зачем он сюда приехал: - Аль-Азиф, или Некрономикон, или же, проще говоря, Книга Мертвых. Данный экземпляр, ну тот, что, возможно, находится здесь, написан на енохианском языке, но есть версии и на арабском и на латыни, хотя хотелось бы именно оригинал, конечно… Загребая упавшие листья ногами, Владислав направился вслед за призрачным силуэтом…
Отправлено: 23.10.11 14:42. Заголовок: В эту ночь спокойног..
В эту ночь спокойного сна можно было не ожидать, хотя ночь ничем не отличалась от остальных, разве только возбуждение и некое предчувствие чего-то возросли в стократ. Университетский городок никогда не спал, хотя такое и могло показаться человеку несведущему; несведущий человек даже принял бы за легкую дрему тишину и спокойствие коридоров Мискатоника, высокие своды которых всегда будто бы поглощали любой звук, будь то голос, шум шагов или отдаленное напоминание того, что и за пределами учебного заведения существует жизнь, но жизнь отличная от той, которая протекала здесь изо дня в день, из года в год. Можно было утонуть в безмолвии этого пространства, представить себя погруженного на несколько километров под воду, где ничто, кроме тварей бездны да редкой рыбешки, которой не посчастливилось спуститься так глубоко, не тревожило бы ваш взор. То лишь обманчивое представление, поверьте, ведь человек ни разу не бывавший, не живший, не переживавший гамму чувств, падения и триумфа, сочтет университет мертвым, увядающим и доживающим свои последние лета. Что ж, многие так думали, сравнивая его с другими заведениями высшего образования страны, где бурлила деятельность, где коридоры, комнаты, библиотеки, лекторские помещения были заполнены людьми, преподавателями, студентами, просто посетителями, присматривающимися к престижу общества, до которого им никогда не добраться. Но нельзя сравнить вещи различные, пусть и дающие одинаковые дары человеку, цену они всегда требуют различную, и порой деньгами не отделаться. О нет, чтобы по-настоящему постичь те тайны, до коих ваша душа жаждет, чтобы по-настоящему посвятить себя выбранному делу, ремеслу, придется отдать не средства к существованию, а всего себя, свою плоть и свою душу. Такова цена, и она велика, однако и результат ее, получаемый так или иначе, стоит подобных усилий. Говоря же о тишине – нет, университет не спал, по коридорам еще бродили охранники, запоздавшие студенты, вернувшиеся из города после посиделок в кабачке, профессора, которым ни спалось в силу возраста или рода деятельности, ни на минуту жизнь и работа не останавливались, все было просто в гармонии, чтобы никого или, можно сказать, ничто не потревожить. И все же – не спалось. Сон не шел. Стоило закрыть глаза и девушка начинала видеть странные образы, прошлого, будущего, настоящего. Невыносимая головная боль, порожденная подобными видениями, возникала сразу же, стоило открыть глаза и постараться забыть увиденное. А она-то думала, что научилась контролировать себя. Столько лет, столько упражнений, и не с кем-нибудь, а с одним из кумиров, который, буквально, из грязи вышел в князи, который построил собственную жизнь от самого фундамента до флагштока, где развивался гордый символ превосходства и совершенства над другими, не сумевшими достичь подобных вершин. Возможно это звучало преувеличенно, по-другому просто нельзя было описать отчима Люси. Родители? Нет, несмотря на завидную память и способность запоминания любого события или явления до мелочей, именно их девушка не помнила. Были смутные образы, силуэты, очертания лиц, голоса, а дальше – ничего. Их давно уж не было на свете, и все больше и больше Люси начинала задаваться вопросом – а существовали ли они когда-либо? В такие минуты она начинала испытывать настоящий неподдельный ужас, страх неизвестного, порой неведение, действительно, благо, а она ведала о многом, о страшных тайнах, секретах, о том, кем на самом деле является ее родитель по принуждению, о том месте, где находится сейчас, и о том, что скрыто под этим покрывалом мира и кто, КТО там обитает. Люси села на кровати. Включила прикроватную лампу. Слабый свет, озаривший небольшую комнату в общежитие (все-таки ее комнату, быть любимчиком учителей и иметь связи с руководством выгодно весьма), ударил в глаза, словно был ярче солнца. Предметы, покоящиеся на столе, на полках, отбрасывали зловещие тени. Вот-вот и они оживут, и набросятся на тебя. Девушка подтянула к себе ноги, приложила пальцы к вискам и попыталась сосредоточится. Сегодня спокойной ночи не будет. Сон не придет. Лишь один кошмар за другим. В нем к тебе является нечто прекрасное, а затем превращается в самый чистый ужас, что ты способен был узреть и вынести не умерев при этом сразу от разрыва сердца, от бегства души из тела. Крадущийся хаос... я последний... я произнесу в звучной пустоте... Люси резко поднялась с постели, накинула на оголенные плечи шелковый халатик и подошла к столу. Все предметы – бумаги, записи, множество карандашей, распечатанные материалы, странные глиняные фигурки, миниатюры из слоновой кости с прикрепленными к ним бечевкой ярлычками, - все осталось на своем месте, как несколько часов назад девушка закончила работу и решила предаться грезам, что посылает нам Морфей. Она провела рукой по одной из фигурок, потом по другой, - лишь предчувствие, странное и волнующие, уже не пугающее, скорее способное заинтересовать. Лишь ничего не видно, словно кто-то или что-то не желает пока приоткрывать завесу будущего, или, может, это прошлое. Люси улыбнулась – в детстве она часто из-за этого путала дни недели, месяцы, а отчим лишь добродушно смеялся, а затем со всей строгостью заставлял развивать большую концентрацию, большее владение тем, чем наградила ее природа, или же это были силы совершенно иные? Остаток ночи Люси провела с книгой в руках. Если ты не можешь предоставить телу отдых, то займи его чем-то – иногда говорил Уэст. Конечно, ты можешь сорваться с места и предаться во греховные утехи, так свойственные всему молодому поколению твоему, а можешь провести время с большей пользой. Неудивительно, что к началу дня во всем университете, Люси давно была на ногах. Собрав нужные ей на сегодня бумаги и приведя себя в порядок, девушка вышла из комнаты, затем направившись вниз по каменной лестнице во внутренний двор учебного заведения. Встретить кого-то знакомого она не рассчитывала, как правило, в это время года, да если уж говорить честно и в это время дня, студенты еще отсыпались, а потом старались вбить в свои головы как можно больше знаний, чтобы сдать экзамены или же защитить работу – к последнему относилась и, можно так выразится, миссия девушки. Простая и непыльная работа, которая откроет ей еще несколько дверей этого места – для своего возраста Люси была по-настоящему умна, эрудированна, эдакий вундеркинд, с незаурядной и притягательной внешностью, ввергающий порой более старших соучеников в трепет и чувство зачисти. Что ж поделать, дорогие мои, все мы разные в этом мире, кто-то идет медленно по проторенной дорожке своих родителей и бабушек с дедушками, а кто-то мчится вперед по своему собственному пути, есть и третьи – те, кто уже точно знает чего хочет от мира и кто осознал свою роль в нем более чем остальные. Вот и для Форд уже были видны перспективы и цели собственной жизни – историческое общество станет лишь ступенькой, а в остальном – покажет судьба. Девушка была уверенна в одном уж точно, подобно отчиму, она не будет сидеть в залах библиотеки, где на полках с книгами накопился вековой слой пыли и сдувать эти же пылинки с древних фолиантов, переписывая, переводя их и смотря на мир лишь глазами книжного червя. Нет. Подобно Уэсту у нее был характер авантюриста, с той лишь разницей от обычных искателей приключений – ученый осознавал, что ищет, что ему нужно и какую ценность представляет находка на самом деле, а не переводя в парадоксальные денежные средства. Авантюрист-исследователь? Люси улыбнулась собственным мыслям, смахивая невидимые пылинки с белой рубашки, свободно облегающей тело. Пройдя сквозь парк – настоящий островок зелени в ее темном готическом представлении старых сказок средневековья, где мачеха рубит пятки дочерям, а принц должен лишить девственности спящую красавицу, чтобы она проснулась – девушка свернула в один из коридоров, останавливаясь только напротив массивных дверей, сделанных из дуба и обитых железом так, словно это были ворота крепости. В каком-то смысле, так оно и было. Внутри же помещение представлялось необъятным, нескончаемым, бесконечным пространством, лишь часть которого была не занята шкафами с книгами, полутьма и редкое освещение, в основном сконцентрированное в тех рядах, более посещаемых, придавали еще больше таинственности, если не жутковатости месту. Ко всему прочему в воздухе ощущался запах старых переплетов, книжной пыли, а также небольшой сырости. Летом здесь было превосходно проводить время, хотя никто из студентов и редкие профессора стремились в этом место; зимой же не мешало захватывать с собой теплую куртку и перчатки. Как-то раз Люси даже заметила сосульки в одном из углов. Как выяснилось – находясь в помещение, полностью сделанного из камня, библиотека имела ветровые не остекленные окна, под самым потолком. Ко всему прочему, чтобы найти какую-то нужную книгу необходимо было прибегнуть к нескольким книгам единого каталога, расставленным пусть и в алфавитном порядке, но явно представляющим некий анахронизм. А проблема заключались в том, что по странному стечению обстоятельств внутри помещения отказывалась работать любая электронная техника. Многие старожилы Мискатоникского университета ссылались просто на свинец в стенах здания. У самого входа в библиотеку, Люси немного помедлила. Кто-то шел за ней следом. Сначала она вроде как заметила человека краем глаза, но затем решила все же не оборачиваться, в конце концов, она не в юдоли одиночества находится. - Доброе утро. Мне нужен доступ к «Безымянным культам» Фридриха фон Юнтца, - подойдя к одному из хранителей, улыбнулась девушка. Маленький человечек, как будто специально немного горбившийся. Он прекрасно знал ее в лицо, но одного знакомства, чтобы получить доступ к подобного рода книге было мало. Сродни Книги Эйбона и Некрономику, прежде чем взглянуть на эти фолианты, хранитель должен был удостоверится в полученном на то разрешении, если же такового не было… Было много путей склонить хранителя на свою сторону, вот только о результатах предоставленных вам знаний никто не ручался. Половина книг были копиями, другая – лишь отрывками из них. Зачем так нужно было делать, можно было лишь догадываться, и только сведущий понимал насколько опасно и неблагоразумно предоставлять сразу полные знания, что хранятся в них. Люси протянула до того свернутый пополам листок бумаги, несколько помятый. – Вот разрешение. - М, - хранитель надвинул очки на нос и буквально вперил в листок взгляд, поднеся его как можно ближе к глазам. Пальцем он поскреб обозначенную внизу подпись. – Не копия. Хорошо. Следуйте за мной, - он неожиданно посмотрел за плечо девушки. – А вам чем могу служить, молодой человек? Вы, кажется, не студент. Люси обернулась. По всей видимости, тот, кого заприметил хранитель и шел следом за ней. Девушка окинула молодого человека внимательным взглядом – вполне красив, обаятелен, в тусклом освещении библиотеки похож скорее на привидение, покойника, а может на видение лишь. Да, видение. Подобно большому рою пчел, обладающим коллективной памятью, мысли Форд вывели некие сходства того, кто сейчас следом за ней пришел сюда и одного…. Нет, вероятно, совпадение. Хотя Уэст всегда учил не верить в случайности и, уж тем более, совпадения.
Отправлено: 05.11.11 20:14. Заголовок: Почему он пошел след..
Почему он пошел следом за ней? Видимо потому, что ему и самому нужно было в библиотеку. Не за ней же, правда? Да, в полумраке леса он спутал ее с братом, но разве это в какой-то мере породнило их? А может, он захотел увидеть ее лицо, наверняка тонкое, красивое и завораживающе притягательное? Он дошел за ней не только до самого здания библиотеки, но и до стола выдачи. Не заметил, настолько увлекся, выстраивая перед глазами ее возможный облик. …У нее серые глаза и мягкая улыбка. А взгляд чуть лукавый, но открытый и честный.. У нее тонкие запястья и белая фарфоровая кожа… Узкие ладони и пальцы пианистки… Старичок за стойкой библиотекаря застал его врасплох. - Мм, я? Ну, я действительно не студент, по крайней мере, пока.. – Влад немного растерялся и оттого, неосознанно, стал крутить серебряный перстень, что носил на среднем пальце левой руки. Дракон на нем сжимал в своих когтистых лапах инициалы Владека, а само кольцо скрывало чуть более светлый, похожий на след от ожога, ободок на коже, напоминание о том, чего ему стоило надеть на себя серебро в первый раз после инициации. Очередное прикосновение к перстню и Влад нашелся. Взглянул на библиотекаря чуть более пристально, немного изменился в лице и… Печальная складка у его губ стала четче, резко выделились скулы, под глазами пролегли тени,… а может это просто солнце закрыло набежавшее облако и потому потемнело в комнате. - Я – историк. Да, именно так. Приехал издалека, я думаю, акцент выдает меня, правда? - легкий смешок призванный немного разрядить обстановку - Я давно занимаюсь изучением древних манускриптов, и никто кроме Вас не может мне помочь… - Никто кроме меня… - старик шумно выдохнул и остекленевшим взглядом уставился на Долохова. Контакт был установлен. Влад чуть заметно повел плечами, он не собирался этого делать, но раз уж ему не оставили выбора.… Однако и просить книгу в присутствии этой девушки было бы неверно, она стала бы лишним свидетелем. - Сейчас вы пойдете выполнять заказ моей предшественницы, а я к вам зайду попозже, и тогда вы мне поможете, так? – последнее «так» Влад выделил голосом и старичок вдруг вздрогнул, с готовностью закивал головой. - Конечно-конечно, вы историк, вы придете позже и я вам помогу.. - Ну вот и отлично! А теперь ступайте, нельзя заставлять ждать такую юную и прекрасную любительницу фон Юнтца… Владислав отвернулся от засеменившего в сторону хранилища библиотекаря и, облокотившись на стойку, теперь полностью посвятил свое внимание девушке. Она оказалась не совсем такой, какой он себе ее представлял, но, впрочем, это и не удивительно, вот уже много лет он ищет вполне конкретный образ, и потому, уже привык к неудачам. Но эта девушка… Она была интересной. Черты лица правильные, но далекие от идеала, глаза очень красивые, но довольно широко посаженные, губы, будто у обиженного ребенка и ямочка на подбородке.. - Владислав. – Он протянул ей руку и чуть смущенно улыбнулся. – Простите, что помешал вам, я не хотел. – Это была истинная правда, он действительно не собирался заходить так далеко. Лишний раз показываться на глаза старику-библиотекарю, применять к нему влияние, да еще и на глазах у этой незнакомки.. Поэтому улыбка была вполне искренней. Но и рассчитанной. Он должен отвлечь мысли девушки на себя. Заставить ее забыть о том, что здесь только что произошло. А почему нет? Внешне он все еще молод и довольно недурен собой, он умеет нравиться и порой умудряется извлекать из этого неплохие дивиденды.… Так почему это не должно сработать и на этот раз? - Могу я узнать, почему именно Юнтц? Ведь мало кто знает эту кощунственную работу: первое ее издание было уничтожено в Дюссельдорфе в 1839 году, в 1845-м появился перевод Бредуэла, и хотя в 1909-м она была вновь опубликована, это уже был сильно сокращенный вариант. Чем же она смогла заинтересовать вас. Мисс…? Владек смотрел на девушку и с замиранием ждал, что она скажет. Продолжит ли беседу вообще или вдруг отвернется и убежит, шестым чувством угадав рядом с собой давно умершего человека? И хотя внешне он ничем не выдал себя, отчего-то Долохов заволновался. Он почти запаниковал, настолько важна ему показалась реакция этой любительницы древностей. Чтобы сдержаться и продолжить удерживать всю ту же маску любезного и непринужденного в общении ученого, интересующегося темой, почти идентичной с ее, Влад вновь прикоснулся к перстню…
Отправлено: 26.11.11 20:44. Заголовок: Способность схватыва..
Способность схватывать все на лету. Именно это отличало ее от простых пустышек прелестниц в этом городе. А еще – интеллект. Да, все привыкли не вязать одно с другим, за что и платили, часто деньгами, ведь Герберт был хорошим наставником, не баловавшим девочку, но позволявшим многое, а Форд только этим и пользовалась, иногда в школе играя в учительской с преподавателями в покер. Они всегда проигрывали, порой хорошие оценки, порой деньги, иногда лишние дня выходных, когда девочка могла спокойно расслабиться в одиночестве, перелистывая книгу за книгой в библиотеке опекуна. Ей всегда больше импонировало независимое существование вечного одиночки, лишь время от времени разбавленное общениями как с людьми более старшего поколения, так и со своими сверстниками. Однако способность быстро оценивать человека, проникать не в душу, но иметь зрительный контакт с ним самим, а также за секунду оценивать внешний облик, - это не всегда играло ей на руку в выборе друзей. Люди часто надоедали самой Люси куда как раньше, прежде чем они сами осознавали это. Отнюдь не ущербность, а скорее некую неловкость. Ведь девушка не таилась, ничего не скрывала, она открыто оглядывала вас с ног до головы, затем теряла интерес и возвращалась к своим делам, а вы еще долго не могли понять, что же такое произошло и почему сие прекрасное видение не желает вновь взглянуть в вашу сторону. Но с этим молодым человеком, с ним было все несколько иначе. Называйте это одной из ноток ее предчувствия или даром предсказателя, Люси на мгновение показалось (а как правило, первое впечатление самое верное), с мистером историком все будет не так просто, не как с остальными. Внимательный взгляд поначалу едва коснулся высокой статной фигуры юноши, в полумраке библиотечного освещения похожего то ли на мертвеца, восставшего из могилы, то ли на героя повести автора, написанной под влиянием затяжного сплина. Не идеальная красота, но обаятельная внешность, притягательная, работающая, наверняка, крючком для многих дамочек не ровно дышащих на собственные фантазии и пребывающих в царстве сладких розовых облаков. Нет. Несколько иначе. Облака в таких фантазиях не светлые, это скорее свинцовые тучи, сильный ветер, гроза, луна, - готические драмы и трагедии, разыгрывающиеся на фоне обыденности и скудного самосознания. Обманываться, впрочем, не стоило, глаз радовался облику, а ум подмечал детали, едва заметные и крайне интересные детали, на осмысливание которых понадобится чуть больше времени, чем обычно. Со стороны могло бы показаться, что девушка смотрит на Владислава с нескрываемым высокомерием, если не сказать гордостью. Значит историк? Забавно. Ей всегда казалось, да и встречались, далеко не такие привлекательные историки. Конечно, это звучит как стереотип, распространенный шаблон, клеймо навязанное обществом, маска, если хотите, так оно было и на самом деле – большинство историков были либо престарелыми профессорами, с которым самих нужно было пыль сдувать и снимать паутину, настолько они окапались в книгах издания времен Карла Великого; другая часть – молодые ученые, вечно рассеянные, всегда в очках, из-за постоянного работа с бумагами и всевозможными документами, не помятые жизнью, но живущие будто бы в том именно времени, в каком они выбрали бы свою жизнь, представься им такой шанс. Форд перевела взгляд на хранителя. Странно. Очень странно. Старик смотрел на юношу, не моргая, не отрываясь, словно бы находился под гипнозом, ментальным воздействием, которая укрепляла связь между ним и этим странным незнакомцем, так напомнившем ей о кое-ком другом. У него тоже были высокие скулы, светлые глаза, по крайней мере так он был изображен на гравюре и о том повествовало множество описаний его внешности. Упуская все восхваляющие эпитеты в стиле «сложен как Аполлон» или «красив и подобен Адаму, первому человеку, любимцу божьему», можно было провести множество параллелей. Память у девушки была прекрасная, и все-таки какое-то странное, сродни детскому, любопытство подначивало освежить воспоминание и наглядно сравнить одного с другим. Проводив взглядом хранителя, Люси возвратила полностью свое внимание к молодому человеку, заметно приблизившемуся и протянувшему руку. Девушка мило улыбнулась, но в ответ своей руки не стала давать. Это было настоящее искушение, воспользоваться ситуацией именно сейчас и все узнать о нем, однако подобное искушение и его удовлетворение сразу бы раскрыли все ее карты, и грош цена подобным знаниям была бы. - Лючиа. Приятно познакомится, Владислав, - все как и положено, она вежлива, обходительна. спокойна, не более того, хотя внутри все объято нетерпением и любопытством, жаждой получить больше, раскрыть всю историю. – Ну что вы, мне скорее удивительно, что я о вас не слышала нигде, - она едва заметно повела бровью. – Ведь мы с вами, считайте, коллеги, - внимательно следя за реакцией юноши, Форд положила на стойку бумаги. – Трудно не знать столь молодого историка, которого интересуют древние манускрипты, - и который имеет беспрепятственный доступ в эту библиотеку, не говоря уже о том, что хранитель не задает ему лишних вопросов. Девушка улыбнулась своим мыслям. - А вы, похоже, хорошо знакомы с этой работой, мало кто помнит так точно все даты переиздания и уничтожения подлинника рукописи, - она смотрела ему в глаза и пыталась что-то прочесть по одному лишь взгляду, может жесту, мимике, кем же является этот человек. Легенда об историке не укоренялась в памяти и понимании. Чистая психология порой куда больше пригождалась, чем элементарная телепатия у некоторых представителей так называемых «одаренных». Оставалось только выяснить, права в своих сомнениях Люси или это результат неспокойной ночи. – Не говоря о том, что именно содержится на ее листах, пусть и скудных в своей информации. Значит вы из…, - она с интересном смотрела на Долохова, ожидая как бы его продолжения и ответа на заданный фигурально вопрос. – Красивое кольцо, - заметила она, отворачиваясь и смотря в сторону, куда удалился хранитель. – Настоящее серебро? Подарок или семейная реликвия? Я заметила герб. Значит, наш историк знает книгу фон Юнтца. А какая ему понадобилась? Будто бы случайно, Люси задела локтем листы, и они рассыпались у самых ног молодых людей. - Вот неумеха, - усмехнулась она добродушно. – Вы мне не поможете? Пока оба в спешке собирали листы неоконченной и обрывочной диссертации с заметками, к ним подошел хранитель библиотеки. Книга была совсем небольшого формата, и была закрыта в твердый переплет, обтянутый простой бечевкой. - Все в порядке, мисс Форд? – хранитель аккуратно положил книгу на стойку, словно бы она могла рассыпаться в пыль от малейшего прикосновения. - Да, молодой человек помог мне, полагаю, я должна отплатить ему тем же. Не волнуйтесь, я знакома с этой библиотекой с детства, и знаю ее, не хуже вас, а вам лучше будет отдохнуть немного. Вы неважно выглядите, - поднимаясь и оправляя белую рубашку, улыбнулась девушка старичку. – Так какое издание вам необходимо? – обратилась она уже к Владиславу.
Отправлено: 04.12.11 00:39. Заголовок: Он уже давно не маль..
Он уже давно не мальчик хоть все так же молодо выглядит, как и в день своей инициации. И он уже давно смирился с тем, что стал вампиром. Мертвецом, зависимым от чужой горячей крови. Поэтому все эти игры с жертвами, которые так любят показывать в фильмах о носферату, были ему чужды. Ты просто берешь, что тебе жизненно необходимо, разворачиваешься и уходишь, мысленно проклиная себя и собственную слабость и глупость, что довел все до такого плачевного состояния. И именно поэтому, сейчас ему было так интересно наблюдать за девушкой. Ведь это именно она пусть исподволь, почти исподтишка, начинала, разворачивала перед ним свою игру под названием «Молодой человек из библиотеки и его тайна». Что ж, он был не прочь немного подыграть. - О, я скорее любитель, чем профессионал, и, наверное, именно поэтому мы и не пересекались раньше, Лючиа. – Владек сделал вид, что не заметил, как его раскрытую ладонь проигнорировали. – У вас очень необычное имя для уроженки Восточного побережья. Ваши родители тоже коренные американцы, или возможно их родина как-то связана в Апеннинским полуостровом? Долохов вспомнил одну итальянскую девушку, с которой был недолго знаком во время войны. Ее звали Скордия и она никогда не спрашивала его, будет ли он хранить память о ней. А он отчего-то хранил. Она была очень красива, она буквально светилась той ласковой теплой красотой, какой так славятся женщины Юга. Иссиня-черные волосы, большие карие глаза в тени густых и длинных ресниц, матовая смуглая кожа, нежные и твердые очертания полных губ… И она так была похожа на.. Владек сморгнул и опять буквально схватился за перстень, ведь на мгновение ему показалось, что он вновь увидел ее перед собой. Такую живую, необыкновенно воздушную и все такую же обворожительную. - Я? Я сам из.. – легкая, едва уловимая заминка в голосе, но он тут же добавил – из Синаи. Небольшой городок в жудеце Прахова. Мне посчастливилось родиться в столь богатом, с точки зрения исторического наследия месте, что видимо я с самим молоком матери впитал тягу к истории.. Ну, и как следствие, к книгам.. Это была почти правда. Часть ее. Он действительно много раз приезжал и жил в Синае, он неплохо знал румынский, мог объясниться при необходимости, и даже то, что он увлекался там историей.. Летом 1873 года король Карл I заложил свою летнюю резиденцию. И Владек, солдат нескольких армий, офицер ни одного десятка полков, Владек привыкший к мундирам и оружию как к своей второй коже, этот Владек вдруг устроился плотником на это строительство. Конечно, не вдруг. Много чего произошло с ним накануне солнечного лета 73-го года. И не просто так военный, а в прошлом Инквизитор Божий, Владислав Долохов решил вдруг спрятаться в самом сердце румынских Карпат и примерить на себя одежду простого рабочего. После он не разу не пожалел о своем решении.
Даже сейчас Владислав не мог без улыбки вспоминать те несколько лет своей своеобразной трудовой повинности. Тогда он будто попал на строительство самой Вавилонской башни, настолько разными оказались его соседи по цеху. Камень клали шумные и веселые итальянцы. Греки и их соседи албанцы его обрабатывали, опасно рядом турки обжигали кирпичи, а плотничали, и среди них Влад, венгры и немцы. Румыны из местных, а также цыгане, поляки, художник-француз, чехи, англичане… Все вместе они шутили, кричали, ругались, что-то объясняли друг другу и, конечно, порой по вечерам, пели такие грустные, полные тоски и печали песни о родине. У каждого из них она была своя, но и каждый из них все равно понимал, о чем поет его сосед, глядя на высокое густо-синее небо, раскинувшееся над крутыми отрогами Карпат. Там на стройке Влад и познакомился с Карлом. Или, на румынский манер, Каролем, королем Румынии. История их знакомства и последующей дружбы имела весьма сложный характер, но те несколько лет, что Владек провел под крышей его замка, и в том числе среди книг богатейшей библиотеки, не прошли даром. Так почему же не назвать Синае своей почти альма-матер? - Кольцо? О кольцо вовсе не относится к истории, что вы.. – Владек засмеялся. Но смех этот хоть и звучал живо, по-настоящему, совершенно не затронул его глаз, а рукой он, будто нечаянно, поспешил прикрыть выпуклый рисунок перстня от чужих глаз. – Это не реликвия, нет. Я его первый и в силу возраста – опять задорный смешок, на сей раз более искренний, - пока единственный владелец. Да, он серебряный, но в принципе, так… почти безделушка, просто дорог мне как память… Однажды он убил за эту «безделицу». За перстень, почти точную копию которого, носил Андреш. Братьям–инквизиторам, к которым он попал однажды, не следовало снимать этого кольца с его пальца. Не следовало после этого так неосмотрительно близко подходить, как им думалось, к полуживому Владу. Лючиа чуть шевельнулась, и листы, лежавшие тонкой стопкой на стойке библиотекаря, вдруг разлетелись по полу белоснежным покрывалом. - Что вы такое о себе говорите.. Нет, это просто эти листы лежали явно не на своем месте.. – Владислав опять заулыбался и бросился с готовностью собирать так некстати оброненные девушкой листы. Цепко пробежал взглядом по тем что успел рассмотреть. … Зачем она мне их показывает? Чтобы я понял, что интересуемся мы одним и тем же? Ну что же, у нее, несомненно, получилось, но зачем мне ее неоконченная работа, пусть уж завершит. И вот уже тогда… Что будет тогда, Владек мог предсказать с точностью до мелочей. Он познакомится ближе с Лючией и проведет рядом какое-то время. Он узнает тему ее работы, а также краткое содержание оной. Он сообщит об этом некоторым лицам, тем, которых подобная информация может заинтересовать. Он обсудит цену и, если будет достигнуто соглашение, он доставит им эту диссертацию или доклад, в зависимости от того, что именно пишет ничего не подозревающая пока девушка со странным именем Лючиа и пошлым американским акцентом. Возможно, он и пожалел бы ее и не стал бы проделывать ничего подобного, в конце концов не так он и нуждается в деньгах, но симпатичная девушка Лучиа играла очень грубо, а Владек не хотел быть обманутым так просто. Если уж вместо шпаг словесных перепалок она перешла к дубине вопросов в лоб, что ж.. он ответит ей тем же. - О, я ищу довольно распространенную инкунабулу. А именно «De Vermis Mysteriis». Я уверен Вам, Лючиа, несомненно, известно это произведение, но мня интересует первоисточник. То что от него осталось. А особенно некая Черная его часть.. Уголки его губ дрогнули и он чуть склонил голову. Теперь ход был за девушкой.
Отправлено: 18.12.11 13:27. Заголовок: Пока они собирали ли..
Пока они собирали листы, Люси медленно, но верно подбиралась к приоткрытию занавеса, за которым прятался молодой человек. Ей не хотелось просто-напросто пойти в лобовую атаку и по одному лишь случайному прикосновению к руке Владислава узнать до определенного момента его прошлое. Это было бы слишком просто и совершенно не интересно, а перед ней был определенно интересный человек. Или все-таки не человек. Глаза скользнули по бледной коже рук, по длинным пальцами, перстню на одном из них, чуть видневшемуся из под ободка украшения шраму. - Нет, я американка, скорее во мне немного английской крови, но ни капли итальянской, насколько я могу знать, - она подняла взгляд и улыбнулась Долохову. Затем вновь опустила взгляд, продолжая улыбаться. – Просто моя мать очень любила классический театр, и была поклонницей одной актрисы, в честь которой я и получила это имя. Оно, правда, вводит большинство незнакомых в заблуждение. Как вас. Девушка откинула волосы за спину, руками компонуя листы. Слава богам, что страницы были пронумерованы и не придется раскладывать их по всей комнате причудливым ковром, а затем собирать по памяти и смыслу начала и конца страницы и предложений. - Значит румын? – скорее ее собственное заключение вслух, подкрепленное более заинтересованным взглядом карих глаз цвета ореха. – Тогда вы правы, есть в некоторых местах этой страны что-то такое, что впитывается в кровь с самого рождения. Было в этом молодом человеке нечто завораживающее, чарующее. Подобное очарование бывает в змее, в хищнике, что смотрит на вас из густых зарослей, чей взгляд вы случайно поймали на себе, вы знаете, что скоро умрете, но взгляд каким-то магическим образом приковывает вас к одному месту и не дает сорваться, не дает шанса на побег. Вы считаете, что так оно и должно быть, что все идет своим чередом и, на самом деле, вы самое счастливое на свете существо, раз охотник выбрал именно вас своей жертвой. Люси прижала листы к груди, принимая книгу от хранителя, аккуратно, пальцами держа небольшой томик у корешка. Определенно, хищник. Нельзя так обмануться, нельзя не заметить нечто звериное, первобытное? - почти, скорее развитое в умение манипуляции. Девушка бросила короткий взгляд на хранителя. Вежливостью эти люди никогда не отличались. Даже те, кому и тридцать стукнуло совсем недавно. Они словно бы между собой передавали некий вирус строгости, холодности и грубости к тем, кто не заслужил их доверия, и кто не был им знаком. А всего несколько минут назад – тогда на мгновение Форд показалось, что оно, действительно, так и должно быть, ведь как можно равнодушно и со льдом в голосе ответить отказом такому прекрасному и интересному человеку, которым Владислав, без всяких сомнений, являлся. Девушка сосчитала в уме до десяти, пальцы вновь откинули непослушную прядь волос с глаз. Очарование, восхищение кем-то, даже простая симпатия – Уэст всегда предупреждал ее, что не стоит поддаваться первичному порыву подобной глупой чувствительности. Конечно, ему было говорить об этом проще, и все же юная Люси впитывала слова отчима как губка, иногда слишком буквально принимая их на веру, тогда еще не найдя золотой середины между вежливостью и высокомерием. - Интересный выбор для исследователя истории, - обратив свое внимание вновь на Владислава, отозвалась Форд. – Я бы даже сказала необычный, впрочем, мне ли судить, - она слегка кивнула в сторону книги в своих руках. Девушка обернулась к хранителю. – Я провожу молодого человека, не беспокойтесь, - улыбнувшись Долохову, она направилась вперед. Лишь когда хранитель скрылся за своей стойкой позади них, девушка заговорила вновь. – И крайне необычно просить предоставить и первоисточник книги, - идя рядом с молодым человеком, Люси смотрела вперед. Звук шагов двоих эхом отражался от стен, которые скрывал полумрак высоких книжных стеллажей, создавая обманчивое впечатление бесконечно пространства. – Знаете, Владислав, когда вы только обратились к бедному старику, мне показалось, что в библиотеке завелся призрак, - она легко усмехнулась. – Не в том плане, что вы появились словно бы из ниоткуда, просто, ваша бледность кожи и типичные черты лица будто бы сошли с одной из гравюр старой книги и воплотились. Только зачем? Чтобы напугать посетителей и работников? Или же напомнить о том, насколько времени неподвластны некоторые силы мира этого? Например, род, фамилия, точнее – кровь, - она остановилась и обернулась к Владиславу. – Та что же вам именно нужно – «Тайны червя» или…или более раннее издание? – она смотрела на него улыбаясь, странно, несколько насмешливо, несколько вежливо, большею частью словно бы протягивала ему оливковую ветвь мира, вокруг которой обвилась змея. – О, а нам сюда, - она обошла Долохова, будто намеренно слега задев его плечом. Тонкая изящная фигурка Люси Форд сама сейчас походила на призрак, бродивший меж стеллажей, как между каменных стен некоего замка, внутри которых то ли бушевал поток крыс, то ли стонали замурованные заживо пленники. Судьба подарила возможность попасть ей в библиотеку еще будучи маленькой девочкой. Сколько тогда ей было лет? Пять? Шесть? Совсем дитя, еще несмышленое, глупое, лишь догадывающееся о том, что во тьме и правда есть чего опасаться. Уэст никогда не переубеждал маленькую Люси в истинности, чудовищ нет и не бывает. Он не говорил, будто боятся темноты естественно, но глупо, он не настаивал на том, чтобы маленькая Люси выключала по ночам свет в своей спальне и всегда улыбался на ее жалобы, что под кроватью спряталось чудище. Обычно родители, хоть родные, хоть приемные, стараются всеми силами победить детский страх перед, так называемой, букой. Герберт, наоборот, подкреплял страх девочки перед тьмой, а затем просто трансформировал его в любопытство и очарование этой стороной мира. - О, Ты, пробужденный кипящей кровью дев, услышь мой зов, приди на грешную землю, услаждаемый воплями жертв, - Люси чуть обернулась в сторону Владислава. – Знакомые слова? Да померкнет солнце. Да развалится на куски. Ужас, Стывший прежде, да возвратиться к нам. В одной из сторон коридора меж стеллажей раздался будто бы чей-то приглушенный стон. Девушка словно бы не услышала его, продолжая идти вперед. - А братья у вас есть? – неожиданно спросила она. – Ваше лицо мне кого-то напоминает, - конечно, она лукавила. – Только вот никак не могу вспомнить, кого именно.
Отправлено: 21.12.11 01:29. Заголовок: В библиотеке было на..
В библиотеке было на удивление малолюдно. Влад раньше бывал ни в одной из них, и сейчас у него начало складываться стойкое впечатление, что все то, что здесь называли университетом, являлось лишь фикцией, прикрытием, для маскировки чьих-то весьма значительных владений и четко обозначенных интересов. Скорее всего, что и студенты вместе с профессорами работают здесь лишь на четко обозначенную цель. На цель выверенную и заданную изначально кем-то сверху. На цель, ради которой все это и задумывалось. И тогда, если он не ошибается в собственных допущениях, Лучиа так же является винтиком в этой громоздкой, но наверняка уже стройно работающей машине. Небольшой и такой симпатичный винтик. Нет, она тогда уж гаечка, а вот он, вместо того чтобы стать ладно пригнанным винтиком, станет тем небольшим, но твердым камушком, тем что, однажды, случайно попав в отлаженный механизм, взрывает его изнутри. Хотя, конечно, он не ставил перед собой таких планов. Владу всего лишь была нужна книга. Древний манускрипт, за который одержимый коллекционер заплатит ему весьма неплохие деньги. Деньги, которые понадобятся вампиру Долохову для того, чтобы еще какое-то время жить самостоятельно и, что наиболее важно, в стороне от пристальных глаз таких организация как Святая Инквизиция и Маскарад. Поэтому он лишь вздохнул и постарался переключиться с наблюдения за девушкой к своим, более насущным проблемам. - Актриса? Театральная? - Влад чуть прищурил темные глаза, вспоминая. - Возможно, Лючия Чейз? Однажды, я видел ее на сцене, она была тогда вместе с Микаэлем... - Владек прикусил себе язык. Подобная забывчивость о возрасте была непростительна. Хорошо еще он сказал - с Мишей.. Мише сейчас уже за шестьдесят, а Долохову на вид никак не больше двадцати пяти и, следовательно, он никак не мог видеть его вместе с Лючией, разве что помнил бы себя в грудном возрасте. Он поспешил сменить тему: - К слову о Румынии. Там тоже была своя Лучиа. С необычной для здешних мест фамилией Стурдза-Буландра. Она дебютировала на сцене Национального театра в Бухаресте и прославилась ролью Марии Стюарт... Может быть, вас назвали в честь нее, мм? Владислав улыбнулся и вновь пристально взглянул в глаза девушки. Несомненно, можно было и здесь применить способности, но что-то удерживало его. То ли долгое, предшествующее этой встрече, одиночество, то ли нежелание просто так отпустить от себя эту, слегка потерявшую чувство безопасности, козочку... Периодически, Влад встречал в своей жизни тех, кто его не боялся. Люди или слишком глупые, или слишком самонадеянные, или же просто страдающие отсутствием воображения.. А ведь Долохов был вампиром, мертвецом. Да, он привлекательно выглядел и умел пользоваться очарованием, но дети.. например, дети всегда сбегали от него первыми. Стоило ему лишь только появиться на какой-то игровой площадке, провести там каких-нибудь несколько минут, как тут же, одна за другой, маленькие головки начинали поворачиваться в его сторону. А потом сначала один малыш, потом другой, потом сразу целая стайка.. Им вдруг всем начинало хотеться уйти с такой доселе интересной горки, пирамидки, лесенки. И не просто уйти, а лучше бы даже убеждать. И пока молоденькие матери с интересом рассматривали загадочного молодого человека, вдруг оказавшегося возле их песочницы, их маленькие, но, гораздо более чувствительные к окружающему их миру, дети начинали писаться от страха. С отчаянным ревом и скандалами они пытались уйти, уползти, ускакать как можно дальше от той страшной холодной силы, которая была так похожа на ту, что приходила к ним с наступлением темноты.
Смерть имеет свой собственный аромат даже помимо гниения и тлена. И именно по нему его узнавали те, кто уже стоял на пороге. В больнице ли, в любом хосписе или приюте, в котором старики доживали свой век, он часто был скорее желанным гостем. Когда боль становится невыносимой, она стирает границы, в том числе и страха. Иногда Долохову даже дарили улыбки.. Но в большинстве же своем, все было с точностью до наоборот. Даже попавшись на удочку его улыбки и, порой, даже искреннего интереса, большинство людей вскоре начинали ощущать холод исходивший от него, и оттого, старались как можно поскорее закончить связывающие их дела и побыстрее уйти. В данном же случае, либо девочка вообще была лишена того чувства, что заставляет вас оборачиваться и прибавлять шаг в темном переулке, либо она являлась хищником еще большего порядка. Некоторые инквизиторы тоже не боялись Влада, к тому же их орден никогда не чурался принимать в свои ряды женщин. Долохов с трудом подавил в себе желание сжать кулаки. Глубоко вздохнул и еще раз внимательно посмотрел на Лучию. .. и имя такое необычное, неужели подсказывает? Намекает на Лючию Алиберти, которая блистала в опере «Лукреция Боржджиа», а та, в свою очередь... Долохов решительно тряхнул головой, прогоняя подступающую панику. Беспрекословно последовал за деловитой Лючией, властным жестом остановившей попробовавшего встать им преградой, хранителя. Рассуждая о книгах на правах завсегдатая, она повела Влада в святая-святых хранилища. Он ее почти не слушал, внимательно поглядывая по сторонам в поисках ловушек. Мысленно, Владек пытался составить целостную картинку, в центре которой был бы он сам, вампир и мертвец, Владислав Долохов из Дебрецена, а с другой стороны - его новая знакомая, такая интересная, но оттого, не менее опасная.
Они прошли мимо затертой пестроты книжек о давно минувших днях, мимо учебников, полок со справочниками, и прочей разрозненной беллетристикой, отличавшейся лишь темнотой переплета и количеством нулей в возможном чеке об оплате. Здесь пахло древностью. Пергаментом, высохшим клеем и кожей тяжелых переплетов, вытертым золотом и забытыми, мертвыми теперь закладками. Здесь хотелось передвигаться неслышной тенью, разговаривать еле различимым шепотом, и вообще не производить никакого лишнего шума, дабы не заглушить того таинственного шелеста, с которым книги переговаривались между собой. Наконец, остановились. Замерли друг напротив друга. Не глядя на свою оппонентку, Влад аккуратно снял с ближайшей полки увесистый фолиант. Лаская, провел длинными пальцами по корешку, раскрыл наугад. Усмехнулся когда понял, что держит в руках. Витиеватая вязь на титульном листе книги была похожа на следы волн, что уходя оставляют о себе память на мокром песке. – Призрак? Как интересно… Вам показалось, милая Лучиа.. Там было довольно сумрачно, а скудное освещение не могло разогнать всех теней, как настоящих, так вымышленных. И да, хотелось бы более раннее. Что-нибудь наподобие этого… - Влад продолжил аккуратно перелистывать страницы. – Это Авиценна. Зачем он здесь? Я не думаю, что здесь в пригороде Нью-Йорка кто-то настолько знает арабский, интересуется предметом и при этом еще и имеет доступ в это хранилище.– Негромкий голос Владека шелестел, вплетаясь в шорох пожелтевших хрупких страниц. – Поэтому я лишь хочу, чтобы хотя бы иногда, книга попадала в руки к тому, кто в ней так нуждается. Фолиант отправился обратно на полку, а Влад, будто ненароком, зашел за один из стеллажей. Делая вид, что читает надписи на корешках, он аккуратно и ненавязчиво пытался хоть как-то обезопасить себя в случае возможного нападения. - Да, они мне знакомы, простите, что не доставил вам минутной радости превосходства, дорогая Лючиа.. Хотя по духу мне более близок немного иной ритуал… Долохов прислонился лбом к теплому дереву полок и, прикрыв глаза, произнес чуть на распев: - Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare, et effugare ab hoc plasmate Dei…. Вздохнул, словно вздохнул за окном ветер, пробормотал едва слышно: - Помню… я все еще помню.. На несколько мгновений вернувшись в прошлое, он почти не вздрогнул когда услышал очередной вопрос. Вопрос, который рано или поздно всплывал всегда и всюду, с кем бы ни разговаривал Влад, со святым отцом или с одним из князей Камарильи. - Кого-то напоминаю? Как странно.. – голос Долохова звучал легко и почти беззаботно, а сам он уже весь сгруппировался, тугой пружиной сжался за стойкой стеллажа, ожидая атаки. - Наверное, какого-то актера или быть может музыканта.. У меня нет братьев, мисс Лючиа, я единственный ребенок в нашей семье. … который вступил в ряды святого ордена. А братья, которых я там приобрел, не те, что могли бы вас заинтересовать, такую любопытную и такую бесстрашную козочку.… Если ты сразу не узнала меня, значит, ты никогда не встречала Андреша, ибо мы похожи как две капли воды в стакане. Глупая провокация юной, неопытной еще девочки.. - Так что там с книгой, мисс Лючиа? Вы дадите мне то, чем я так жажду обладать, мм? Долохов, одним плавным движением загнанного в ловушку хищника, вынырнул из-за соседнего ряда и с деланным равнодушием прислонился к одной из стоек. - Отвечая на столько ваших вопросов, неужели же я не заслужил хотя бы небольшого подарка? - в улыбке Влада исчезло напускное очарование…
Отправлено: 29.12.11 14:09. Заголовок: Это было свое собств..
Это было свое собственное царство. Свой отдельный мир. Со своими правилами, окружением, атмосферой. Библиотека даже отличалась от своих сестер, других, не менее богатых на собрания различных сочинений, находящихся на территориях столь известных учебных заведений, что одно их имя приводило в шок, трепет и заставляло поклоняться. Здесь было мало света, пыль можно было почувствовать едва коснувшись одной из полок, легкий прохладный ветер гулял меж стеллажей, проникая через окна под самым потолком, каменная кладка самих стен излучало нечто необычное, будто выпускала из себя образы давно прошедших лет и заставляла видеть призраки тех, кто когда ступал по паркету этих проходов давным-давно. Везде преобладал камень – каменные стены, каменные стеллажи, каменный пол, лишь для видимости покрытый тонким слоем дерева, которое то тут, то там было протерто и обнажало дырами истинное содержание помещения. Тьма, в какую попадал посетитель этого места, уступала лишь холоду; его человек начинал ощущать лишь спустя длительное пребывание здесь. Теплый, согретый светом ламп и свечей, воздух рядом с входом, сменялся могильной прохладой. Только вместо монолитов и надгробий в этом кладбище были книги. Хотя, кто знает, возможно они служили лучшими эпитафиями, нежели простое указание имени и даты смерти несчастного. И тишина. Такой тишины не было ни в каком другом книжно хранилище. Обычно можно было бы услышать даже шепот, тихие шаги библиотекарей, доносящиеся с улицы голоса и шум проезжавших автомобилей, голоса птиц, шум ветра, - вы не пересекали запредельное, не оставались одни и четко понимали, за стенами существует еще мир, в котором есть место и вам, в котором вы живете, ищете свое место, свою роль, дабы исполнить ее до последнего своего вздоха, а затем передать дело потомкам. Ничего. Даже незамысловатые мелодии, возникающие в голове, ради самосохранения психики, мигом поглощались этой тишиной, лишь изредка будто прерываемой потусторонними звуками неизвестного происхождения и свойства. То ли стон, не крик, но протяжная просьба, преисполненная боли и страдания, зовущая, требующая чтобы вы откликнулись на нее. - Это уже не пригород Нью-Йорка, Владислав, - и она, вполне обычная девушка, пока еще студентка, тонкая, хрупкая, не представляющая никакой видимой угрозы, наоборот, скорее такие и становятся жертвами, как пишут нам в многочисленных романах; она – идеально вписывающаяся во всю эту обстановку, в весь этот мир, не его хозяйка, но нечто составляющее, одно из многих и одно из самых ценных. – И вряд ли эти книги рассчитаны на то, что кто-то ими, действительно, будет интересоваться. Точнее – что кто-то сможет так легко найти их и прикоснуться к ним, - Форд чуть улыбнулась, опуская взгляд. – Не все знания равноценны, а это место – это убежище. Любая библиотека – это убежище для знаний, заключенных на страницы, не любая же, впрочем, оправдывает сие название. Люси подняла взгляд, но не увидела никого. Молодой человек зашел за один из стеллажей и все, что можно было – слышать его спокойный ровный голос. На краткий миг девушке даже показалось, что в тоне Владислава мелькнула какая-то грусть, нотки ностальгии, обреченности, и все же делать выводы она не стала. Прижав к себе листы и книгу обеими руками, она просто стояла и слушала, как эхом отражается голос странного историка-любителя, уходит в темноту проходов и не возвращается обратно, словно бы она сама не была единственной слушательницей и собеседником юноши. - Нет, - тихо отозвалась она, скорее выражая собственные мысли вслух для себя самой. – Никто из них, - она резко обернулась, когда Долохов вышел вновь на их дорожку и оперся плечом о стеллаж. – Как вы нетерпеливы для того, кто должен был бы привыкнуть работать с книгами и столь ценными знаниями, - она легко усмехнулась. – Боюсь, этот подарок стоит слишком многих вопросов, но ведь я обещала вам предоставить то, что возможно вам демонстрировать. А меня учили держать свое слово, не многие люди предают значение таким, казалось бы, мелочам. Откинув волосы за спину, она медленно направилась вперед; идти было, на самом деле, не слишком долго, только если вы знали саму дорогу, если же вы оказались в библиотеке впервые, то рисковали заблудится и тогда – я не шучу – Бог вам в помощь и все святые, в коих вы верите, ведь крик из самого отдаленного уголка библиотеке можно было услышать лишь мельком, специально прислушавшись. Нет, вы бы не заплутали окончательно, это же не Критский лабиринт, просто впечатления об этом книгохранилище у вас бы подпортилось. Есть еще в человеке нечто первобытное, чувство страха, самосохранения, невозможность осознать все и всецело, что оберегает его от фатальности случившегося, от неминуемой гибели по причине необъяснимого и неподвластного разуму ужаса. Впереди замаячил тусклый огонек керосиновой лампы. Стеллажи остались позади, открывая взору небольших размеров площадку, перед толстым деревом двери, заключенным в железо. Никаких опознавательных знаком, никакой таблички или указания на то, что же находилось за дверью не было. В пяти шагах левее располагалась винтовая лестница на второй ярус. - Подержите, пожалуйста, всего минуту, - девушка передала листы и покоящуюся на них сверху книгу Владиславу. Пальцы едва коснулись руки молодого человека, однако даже за столь короткое прикосновение девушка ощутила насколько холодны руки ее спутника, а также – Люси, быть может, чересчур резко одернула руки и повернулась к Долохову спиной, подходя к двери и опуская руку в карман брюк. Она достала небольших размеров ключ, вторая ладонь легла на железную ручку двери. – Кажется, я вспомнила, - дверь казалась некоей опорой, твердыней, о которую можно было прикоснуться и уверится, что ты это ты, а сейчас – это сейчас, и твоя жизнь это не то, что вторглось в мысли и оставило неприятный осадок, прикус горечи и спутанности мыслей. – Прозвучит глупо, но черты лица у вас очень схожи с Владом Тинаром, впрочем, я могу и ошибаться, все-таки не стоит доверять слишком каллиграфиям тех времен, верно? – она обернулась к Владиславу. Нет, конечно, это был не он, но что она видела – боль, под тенью креста расплескавшаяся кровь и обеты, которые были забыты ради более драгоценной связи крови, родства, а вера – это лишь прикрытие, лишь оправдание. Шестым чувством Люси поняла, что возможно сказала слишком многое. Не призрак, нет. Какой призрак так материален и так холоден одновременно? К какому призраку можно прикоснуться, какой призрак стремится к тому, что может познать без посторонней помощи, да и эти знания – какой в них прок для призрака, духа, вынужденного просто скитаться, без цели, вечно. - Если быть точным Влад Пятый Тинар, из династии Басарабов-Дракулешти, - голос раздался со стороны лестницы. Он был ровным, спокойным, его обладатель медленно спускался по ступенькам. Каблуки темных кожаных туфель производили гораздо меньше шума от соприкосновения с железными ступенями, чем могли бы. Мужчина медленно вышел из тени. На нем был строгий костюм, классического кроя, темно-синего, почти черного цвета. Верхние пуговицы белоснежного воротничка рубашки были небрежно расстегнуты, скорее намеренно, нежели по неопрятности. Русые волосы коротко острижены, лицо гладко выбрито. Руки были сомкнуты за спиной. Серо-зеленые глаза внимательно смотрели на Владислава, затем мужчина перевел взгляд на девушку. – Сын Влада Четвертого Монаха, который… - Который одним из первых стал участвовать в походах вместе с султаном османской империи, - закончила за него Люси, несколько застенчиво улыбаясь. - Верно,- мужчина удовлетворенно кивнул. – Хотя история тех годов весьма расплывчата, а трактатов столько, что и не знаешь чему именно верить, вдаваться в частности тех лет – нужно иметь очень, очень стойкое терпение, или жить в те времена,- мужчина усмехнулся, вновь обращая свое внимание на Владислава. – Хранитель сказал, что моя дочь похитила вас и ради чего, однако я решил прервать ваше юное уединение и сэкономить вам время, - он подошел чуть ближе к Владиславу, однако держался на почтительно-вежливом еще расстоянии. – Можно открыть эту дверь и предоставить вам на ознакомление искомый трактат, это будет длинный путь, и вряд ли он вас заинтересует, так как единственные сохранившиеся главы, которые имеются в распоряжении университета – это Воззвания. Переведены на латынь в 1934 году и отданы в качестве подарка нашему университету одним посчитавшим остаться анонимом меценатом. Ты ведь прекрасно это знала, так Люси? - Да, да, конечно. Но я подумала, что Владислав сможет найти что-то полезное помимо этого издания. - Значит, вас зовут Владислав?– мужчина удовлетворенно кивнул. – Рад знакомству. Уэст, доктор Герберт Уэст,- несмотря на этикет, руки он не протянул. –Ты просто устала, моя дорогая, у тебя скоро защита диссертации, вот мысли и путаются. Вряд ли в этих стенах твой друг сможет найти что-то полезное для него, и хоть отдаленно напоминающее «De Vermis Mysteriis». Однако я могу выдать ему том библиографии. Вы можете оставить его себе, там указаны многие тома, которые хранятся и здесь, и в других библиотеках разных учебных заведений. Станется так, что вы найдете искомое, - Уэст не отрывая взгляда смотрел на Долохова, даже не изучая, он просто смотрел на вампира и словно одним только взглядом разделывал тело и душу на составляющие, с увлечением настоящего хирурга-экзекутора. – Что это?– он обратил взгляд на книгу в руках Владислава. –А, ты все–таки решила затронуть эту тему в своей работе. Хорошо. Только не слишком увлекайся и не отходи от изначального плана. А пока, советую вам обоим выйти и подышать свежим воздухом. На дворе отличная осенняя погода. Настоящее бабье лето. Библиографию я сам вам вынесу. Уэст выжидающе замолчал.
Отправлено: 08.01.12 14:43. Заголовок: В камере было темно...
В камере было темно. Настолько темно, что Влад даже не мог разглядеть своих рук. Маленькая, грязная, темная. Каменный мешок, которых в подземелье аббатства было бесчисленное количество. Он не знал настолько долго уже находится здесь, в полной темноте было трудно вести учет дням и ночам, но то, что он, из-за отсутствия живой горячей крови, уже совершенно без сил несколько дней просто лежал на полу, свернувшись в позе зародыша, говорило, по крайней мере, о месячном заточении. Слабый, словно ребенок, Долохов уже даже не стонал, во рту пересохло настолько, что ему начало казаться, что его язык уже становится, медленно превращается в прах. … Жалко умереть вот так, оставшись лишь горкой пепла на полу… Конечно, я и так уже мертв, но когда я протягивал Андрешу руку, разве мог я представить себе подобную кончину? Да, но какого еще наказания заслуживает тот, кто вдруг решил перехитрить самого Господа? Но тогда я был болен, я испытывал нечеловеческие мучения, я, такой молодой, не хотел закончить свои дни в мокрой от собственных нечистот постели. И Андреш, это же был Андреш! Мы всегда верили и доверяли друг другу. Можно сказать - и только друг другу мы доверяли и верили безоговорочно.… И значит, на это следовало пойти хотя бы уже ради брата, я же видел, как больно ему видеть меня таким. Сгорающую в лихорадке бреда, часть своей души, родного близнеца-брата. Я подарил ему еще немного времени, еще несколько шансов на улыбку и радость, на те воспоминания, что мы теперь могли вновь делить на двоих. Значит, эта смерть уже окупилась, и потому – не стоит бояться ее… Владек в последний раз вздохнул… а в следующее мгновение стал захлебываться горячей, обжигающе приторной после стольких дней воздержания, кровью. Не открывая глаз, он пил, глотал, кашлял, давился, но все равно пил, жадно всасывал в себя драгоценный нектар жизненной силы. Он чувствовал, что кровь стекает по подбородку, вниз по шее, капает на одежду. Ему было все равно, он словно изнуренный жаждой путник, наконец, добрался до оазиса и теперь никак не мог вдосталь напиться. - Довольно, я думаю, пока этого хватит… - голос негромкий очень спокойный и, тем не менее, Влад тут же ощутил в нем нотки металла. Живительный поток крови тут же иссяк и Владек не выдержал, жадно облизал с губ последние капли. Полежал еще некоторое время, прислушиваясь к себе, не решит ли вдруг почти высохший организм выкинуть какой-то фортель и не принять такой сытной трапезы. Внутри все горело и жгло, но, кажется, это были и все неудобства. Долохов медленно открыл глаза. Осторожно, не совсем еще понимая, где он и что происходит, осмотрелся по сторонам. - В ванну его, и отмойте как следует. – Тот же властный голос, не привыкший к тому, чтобы его приказы оспаривались или хотя бы подлежали тени сомнения. Этот человек, голос которого Владислав слышал, всем, и тембром своим, и мягкими, но требовательными нотками, всеми интонациями своими явно давал понять, что обладатель его не потерпит и доли тени неясности вокруг себя. С запоздалым страхом Владек подумал, что хозяин подобного голоса и говорит и живет с ослепительным блеском очень острого скальпеля. Крепкие руки подхватили изможденное тело вампира с пола и вынесли из комнаты прочь. Сытый, после многодневного голодания, Долохов совершенно не возражал. Уже засыпая, проваливаясь в спасительный и такой вкусный сон, он понял, что его раздевают, аккуратно, будто он мог рассыпаться, на этой мысли Влад довольно хрюкнул во сне, погружают в теплую воду. Кто-то мыл ему голову, кто-то осторожно брил его впалые щеки, заботливые руки натерли чем-то приятно пахнущим его кожу.. Следующий раз он пришел в себя сидя на стуле. И сначала совершенно не понял, где он находится. По-прежнему было очень темно, но, во-первых, он сидел, во-вторых, в комнате было тепло и пахло дорогим вином и фруктами, а в третьих, и это оказалось наиболее странным - попробовав пошевелиться, Владек с удивлением понял, что на нем совершенно нет одежды, а руки его крепко связаны за спиной. - Итак, мсье Долохов, я думаю, что нам есть о чем поговорить, не так ли?
О, это голос! Как долго потом еще просыпался Владек с криком, когда вновь и вновь приходил к нему, всплывал из памяти этот обманчиво мягкий голос. Голос, непререкаемые нотки которого обещали так много, а требовали еще большего. Голос, за притворным удивлением в котором обычно следовала ослепляющая боль, а если, не дай бог, в нем вдруг просыпались оттенки гнева, то даже мертвый уже Долохов начинал дрожать от страха, словно осиновый лист на ветру. И навсегда, яростным обжигающим отпечатком впечаталась в его память картина – он, с только что снятой повязкой с глаз стоит совершенно обнаженный перед большим зеркалом в тяжелой золоченой раме. Руки опять крепко связаны за спиной, а босые ноги утопают в пушистом мягком ковре. А позади, за ним, чуть дальше и оттого отражаясь в зеркале лишь отчасти, стоит он, его палач. Дорогой строгий сюртук небрежно расстегнут, ворот белоснежной сорочки тоже, в длинных холеных пальцах зажата темная палочка тлеющей сигары… Тошнота предстоящего ужаса до сих пор подкатывала Долохову к горлу, стоило ему лишь вызвать в голове тот образ. Как он не закричал, когда вновь услышал его, Владек не знал. Замер, застыл на месте до боли вцепившись в томик, что дала ему девушка. По горечи возникшей во рту понял, что прокусил губу и поспешил облизнуться. .. Он не должен видеть кровь! Не должен, она лишь злит его еще больше!… Владек, худенький, тонкий, высокий мальчишка Владек, лишь несколько лет как принявший инициацию и поэтому питавшийся еще исключительно редко и аккуратно, испуганно заскулил у него в голове. Но здесь и сейчас, в библиотеке этого богом или самим дьяволом забытом университете, стоял уже далеко не он. Здесь стоял уже порядком уставший от жизни, уже достаточно переживший и повидавший Владислав Долохов. Вампир, наконец, сумевший взять под контроль свою боль. Поэтому Влад просто прикрыл глаза. Глубоко выдохнул и вновь вдохнул, набрал полные легкие сухой библиотечной пыли и тихого призрачного шепота пожелтевших страниц. - Добрый день, доктор. Рад с вами познакомиться. – И несказанно обрадовался, постыдно возликовал в своей душе, когда подошедший к ним мужчина не подал ему руки. Влад не знал, насколько сможет сдержаться и, например не попытается сломать ее, при этом, желательно сразу в нескольких местах. Теперь, когда он подошел, Долохов увидел что, конечно, это не он, не тот кошмар из его снов что вновь и вновь спешил превратить его в плачущего и умоляющего мальчика. Этот был моложе и суше, более сдержан, более холоден и скучен, и оттого, наверное, еще более страшен. Владислав перевел взгляд на Лючиа, она реагирует так же как он или наоборот? Оказалось, девушка вела себя вполне естественно. Они вместе с доктором что-то весело щебетали о каких-то давно ушедших румынских династиях, о которых Владек знал лишь поверхностно и лишь потому, что несколько раз доводилось бывать ему в Сигишоаре. … Она его дочь, он вполне может быть с ней нежен. По-отцовски ласков и в меру строг. Вон, как трепетно относится к ее образованию. Ну да, просто святой, да только какой нормальный человек запрет свою цветущую юную дочь в этих казематах? Да гори это образование огнем, если он не хочет вырастить подобный себе сухарь. Я назвал его сухарем? О, боги, смилуйтесь надо мной.… Это голос, все дело в голосе. Он разговаривает совершенно так же.. Вот уж невольно начнешь верить в переселение душ… Доктор видимо что-то говорил ему, но занятым контролем над собственным внутренним миром, Владислав прослушал его. Получилось нехорошо, но он ничего не мог поделать с собой, настолько живыми оказались его демоны прошлого. Еще крепче прижав к себе книгу, которая собственно была ему и не нужна, но словно пытаясь использовать ее в качестве щита между собой и ожившим кошмаром, Влад лишь смог выдавить из себя: - Да, погода, отлично. Такая осень, да.. Прямо как раньше. Золото, охра и багрянец.. Словно кровь, да. Листья кленов, словно мальтийские кресты вы не находите? Долохов понял, что несет полную околесицу и поэтому, усилием воли остановился, взял себя в руки. Желание наброситься на доктора и убить росло в нем с каждым мгновением. Он даже пальцем не притронувшийся к нему, вампиру, был виновен в том, что заставлял этого самого вампира вспоминать о своем страхе. А этого нельзя было допустить. - Лучше я действительно выйду на воздух, а то здесь слишком силен запах смерти… Владек резко развернулся на каблуках и, по-прежнему, до боли в пальцах, вцепившись в книгу, не спеша, … не бежать, ни в коем случае не бежать! Пошел обратно в сторону главного зала библиотеки, в сторону выхода из корпуса, в сторону своего настоящего…
Спокойный холодный взгляд Уэста провожал Владислава. Он смотрел молодому человек в спину, держа руки свои сами скрещенными за спиной. Запястья были облачены в перчатки темной кожи, в них было сейчас невыносимо жарко, некомфортно, но по-другому с тем материалом, что был у него на руках сегодня, Герберт работать не мог. Лишь очень тщательное, детальное изучение, лишь пристрастное мнение и желание докопаться до истины могли бы разглядеть пару капель, пару темных капель на материи перчаток; въевшиеся, чуть прожгли кожу, почти достали до не защищенных более ничем рук и все же, толщина одежды остановила распространение жидкости. Герберт медленно перевел взгляд на Люси. Девушка легко улыбнулась мужчина и уже собиралась было последовать за молодым человек, однако властное движение остановило ее. Отчим сжал пальцы на хрупком плече, Форд подняла взгляд темных глаз к единственно родному человеку во всем миру, к тому, кому она доверяла с самого детства, кто оберегал ее, защищал, учил, кто был часто строг, но справедлив, нежен, но в меру. - Осторожнее с ним, Люси, - голос Герберта казался потусторонним, да и сам он сейчас гораздо больше напоминал привидение, нежели Влад, каковым он показался девушке в первые минуты. Нет. Если Долохов был нечто сошедшим со страниц книг по истории, самой историей, прекрасной сказкой и романтическим образом, то Уэст вселял скорее страх, трепет, животный инстинкт простого человека метался из стороны в сторону и тянул своего хозяина убежать прочь, от спокойного, но равнодушного взгляда, он холодного тона голоса, он мимолетного прикосновения к телу, которое вызывало мурашки по коже, потому как казалось ветер усилился и ворвался в открытые окна библиотеку, заключил тебя в свои объятия, а затем подтолкнул к бездне. - Да, конечно, - девушка слабо улыбнулась. Она знала Уэста с самых ранних своих лет, тем не менее, порой, он не переставал внушать ей ужас. Многого она не помнила, а он, словно раздразнивая ее любопытство и желание узнать все самой, выдавал информацию о себе порциями, небольшими деликатесами, так сказать, аперитив перед главным блюдом. Герберт улыбнулся ей, чуть более тепло. Поцеловала девушку в лоб. - Иди за ним. Сходите куда-нибудь, развейтесь, - тон его стал непринужденным, будничным. – Кажется, через пару кварталом от университета открыли замечательное кафе. Вот возьми, - он протянул ей карточку. – Тебе надо немного отдохнуть, а то совсем бледной стала, - улыбнувшись напоследок, он подошел к двери, которую раннее собиралась открыть Форд, и просто толкнул ее рукой. Дверь поддалась. Мужчина скрылся в темноте проема, после чего дверь затворилась. Не было сомнений в том, что подобный фокус никому другому повторить не удастся. Никому из знакомых девушки или Влада уж точно. Что такого скрывает прошлое, что мы его боимся? Возможно, действительно, стоит верить в некое переселение душ или первое впечатление? Или же это все наше с вами сознание, придает вещам тот образ и тот оттенок, который мы желаем видеть? Люси направилась следом за молодым человеком, но время, потраченное на разговор с отчимом, играло не в ее пользу. Тихий звук ее шагов совсем заглушался и, кажется, впервые ей стало страшно идти одной меж этих стеллажей. Что она увидела? Всего одно мимолетное прикосновение, но как много оно дало! Герберт учил ее сдерживать силу, иначе, сродни смертному прикосновению, ей будет трудно жить в этом мире, но чем взрослее становилась девушка, тем в большой мере все таланты проявлялись. Порой она могла сказать о человеке по запаху его духов. Да всего пара часов, жалкие часы, но часто и они играли на руку. Здесь же – Владислав был наполнен самой историей, таил в себе куда больше, чем говорил, чем могло показаться. Приятый красивый юноша? Несомненно. Только сколько красивых юношей помнят о крови, религии и пытках? А Уэст – она не могла ему перечить, хотя с другими была нагла. О да, она знала себе цену, она понимала и слышала, что порой говорят за ее спиной, но никогда не была серой мышкой, чья красота открывается слишком поздно. Ничуть. Пользоваться и манипулировать людьми, жить за счет их страхов и желаний, ведь тем самым они сами подписали себе приговор. Но Герберт – она не звала его отцом, не звала порой и по фамилии. Он был как друг, только старший. Как брат, только соблазнительный. Как учитель, только как Бог. Его лишь немного изменявшаяся внешность, его нестареющее лицо, те года, та история, те сказки (хотя, какие это были сказки?), - все повергало сначала ее в восхищение, затем девочку пленил этот человек. Когда Люси была подростком, то мечтала, что встретит такого же. Потом – ужас, страх, инстинкт самосохранения, кричащий, вопящий о бегстве, о спасении. И незаметно, даже для себя самой, она сама стала частью жизни его. Независимая свободная личность, которая, рано или поздно, послужит ему, а затем – что он сделает? Оставит подле себя или выкинет за ненадобностью использованную игрушку? Наверное, поэтому она была так несносна, жестока, самоуверенна, без причины весела и без нее же мстительна. В коридоре она не встретила Владислава. Не было его и в читальном зале, который расходился венозной системой шкафов с книгами по всему помещению. Хранители были заняты своими каталогами, посетителей прибавилось, но ненамного. Кто-то кивнул девушке, она кивнула в ответ. Обычные знакомые. Они испаряться из ее жизни быстро, незаметно, не оставив и следа в памяти. Так, призрачные образы. Девушка оправила белую блузу, связала темную капну волос в узел и направилась к выходу. Отворив дверь, она вышла в просторный коридор, продуваемый всеми ветрами, которые дули и с севера, и со стороны реки, и даже с побережья близ Инсмаута. Троица студенток, второкурсниц, стоящих у выхода коридора во обширный двор что-то явно и горячо обсуждали, поглядывая в сторону деревьев. Форд нахмурилась. Ох, как ей захотелось прикрикнуть на этих куриц, но все-таки сдержалась. Это плохой тон. Девушка прошла мимо стайки сплетниц, не обращая и толики внимания на них. Все-таки при всей своей, как выразился однажды один ее ухажер, «девишности», Форд не могла себе такого позволить. Почему-то ничего привлекательного в этом не находила, куда проще и куда приятнее…а вот и он! Люси подошла к одиноко стоящему молодому человеку, все еще держащему в руках листы ее работы и книгу. - Владислав, с вами все в порядке? - она аккуратно, даже чересчур бережно взяла его под руки, вынимая листы и беря в свои руки, смотря в лицо, чуть улыбнувшись. – Вы, как будто, точно привидение увидели, - Люси оправила одной рукой, упавший на глаза локон темных волос. Он явно был не в себе, но почему-то, привычная наглость, покинула девушку. Она легко и непринужденно улыбалась, одной рукой держа Долохова под локоть. – Простите, моего отчима за холодность, если вас это смутило, - он отвела взгляд в сторону. – Он просто слишком серьезен, многое пережил и намного старше, чем выглядит, так что… Он передаст вам список литературы, - Люси заметно оживилась. – Просто сейчас, по всей видимости, доступ в тот раздел закрыт. Такое бывает. Иначе бы он не назывался «закрытым», - девушка легко рассмеялась. – Ну вот, начинаю путаться в словах. Здесь…здесь есть неподалеку хорошее место. Тихое. Там мы можем его подождать. Если вы не против.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме